Шрифт:
Закладка:
Не важно.
Важно то, что в процессе безудержного крестопоходного веселья я чуть ли не ценой своей собственной жизни (и, увы, ценой жизни хозяина — что, впрочем, было его решением) остановил очередного альтернативно одарённого подопечного Сари, малолетнего и излишне идеалистического ангелочка, который отчаянно жаждал торжества всего хорошего над всем плохим.
Ну, вы понимаете.
Количество жертв, которыми идея милого крылатика “наделить праведников способностью взглядом убивать неверных” обернулась, я до сих пор вспоминаю с лёгким нервным тиком… А без моего демонического вмешательства, будьте покойны, дело бы вообще кончилось полным армагедцом.
Ну вот, я вмешался. А потом подоспел и Сари… Или подоспела? Будете смеяться, но с этими архангелами никогда толком не поймёшь, ибо пола у них вообще нет, а облики все как один андрогинны. Приходится говорить “он” в контексте “архангел”. Хорошо хоть какие-какие, а эти вопросы для существ вроде них вообще не актуальны: как хочешь, так называй. Пока в дебри не лезешь и на практике проверить не пытаешься, им плевать.
Я, понятное дело, проверять не пытался.
Так вот, сам факт: когда Сариэль подоспел и осознал, мимо какого опасного поворота нас всех коллективно пронесло, он воспылал ко мне поразительно дружескими чувствами.
Сначала, будете смеяться, вообще явился в лучах света и торжественно сообщил благую весть: мол, он собирается меня принять в ангелы. То бишь вознести, или как там у них это называется. И взять себе под крыло, благо я, цитата, “буквально создан для того, чтобы помогать сбившимся с пути грешникам обрести себя”. А именно этим, более или менее, команда Сари и заведовала.
Меня от сей великой радости перекосило так, как, кажется, вообще никогда не перекашивало. И тут надо отдать Сари должное: вдоволь налюбовавшись, как я блею сквозь зубы благодарности (и особенно оценив бегающие в попытке найти выход глаза), Сариэль вздохнул, притушил сияние, поправил эту их фирменную белую занавеску и предложил вместе пообедать.
От этого, как вы понимаете, я отказываться не стал.
Поговорили мы тогда отлично.
Сари обстоятельно выслушал меня. И не то чтобы понял, но принял моё нежелание становиться ангелом… Кстати, именно благодаря Сариэлю я понял, что способность принимать других и уважать их выбор и есть подлинное добро. Или, как минимум, очень важная его составляющая.
Принять, даже не понимая, даже если сам бы выбрал иначе, даже если “так будет лучше” и прочие аргументы… Зачастую в этом заключается то самое подлинное спасение, на которое категорически не способны патологические спасители. В этом их проблема, была и будет. Тут уж ничего не поделаешь.
Эту правду прекрасно понимал Сари, всегда. Не менее очевидна она и для меня. Но вот объяснять её малолетним ангелочкам почти бессмысленно: всё равно до определённого рубежа не поймут.
Большинство из них так точно.
— И кто же это, позволь узнать? — уточнила моя ангел ехидно. — Что же это за ангельский чин, который рассказывал тебе истории про рыбных глистов? Назови имя!
Я вздохнул.
Не то чтобы Сари всерьёз разозлился бы на меня, назови я его имя. Этот конкретный ангел даже лично придёт подтвердить, если понадобится, тут не сомневаюсь. Но так уж вышло, что существ, которых я мог бы назвать друзьями, у меня практически исчезающе мало.
И их тайнами я очень сильно дорожу.
— Так я тебе и сказал, — фыркнул я. — Меня, между прочим, по ходу того разговора в ангелы вербовали! Так я тебе и выдал имя вербовщика!
Она посмотрела на меня как-то… странно.
— И что же пошло не так с вербовкой?
— Ну, я плакал, отбивался и прятался, — сказал я, даже не особенно преувеличивая.
Взгляд стал ещё страннее.
— Ты что… ты не хотел бы быть ангелом?
— Да избави Шеф!.. А заодно Волос, Предвечная, Рах и все прочие высшие сущности, которые хотя бы теоретически могут мне покровительствовать. Я не захотел быть ангелом в самом начале этой заварушки, и с тех пор ничего не изменилось.
Она подалась вперёд, и я с удивлением отметил витающее в воздухе странное волнение.
— Мы так много поговорили о спасителях и ангелах, — протянула она, — и ни слова о демонах. И о тебе. Я — в палате спасителей, принято-понято. Но в какой палате в таком случае ты, Шаази?
Отличный вопрос, а? Я ухмыльнулся и цапнул с тарелки кусок пожирнее, обеспечивая себе тем самым пару лишних секунд на размышление.
— А что демоны, — сказал я затем, — с нами проще и сложнее одновременно. И да, палаты спасителей у нас, конечно, днём с огнём не сыскать. Но, кстати, и палаты “тёмных пластилинов” тоже не то чтобы забиты, даже среди новичков; от этой прелести, знаешь ли, большинство из нас ещё на раннем этапе получает хорошенькую прививку… Зато самая заполненная палата среди новеньких, будешь смеяться — палата мстителей.
— Мстителей?
— Ага. Типа, не мы такая, а жизнь такая. Дьяволы в адском котле меня недостаточно любили, призвавшие колдуны пытали, начальство постоянно унижало, никто нас не любил и вот это вот всё. А виноват кто?
— Кто?
— Ну разве не очевидно? Ангелы, конечно. И люди. И другие демоны. И те самые рыбные глисты. И все прочие твари, чтобы не мелочиться. И это, конечно, всё объясняет и оправдывает. Раз они виноваты, то их можно не жалеть, и использовать, и по головам идти. Потому что они, понимаешь ли, заслужили, а тебя несправедливо обидели. И всё вот это вот. Попытка отомстить миру — самая типичная история для молоденьких демонов. Сам таким болел.
— А потом что, выздоровел? — уточнила она ехидно.
— Ага, — хохотнул я, — на самом деле, и правда выздоровел. И пятисот годиков не прошло, не худший результат, хотя и не лучший… Кстати, забавный факт: и мстители, и спасители суть одно явление. То есть дело не в цвете пёрышек. И даже не в добре и зле. А в том, что испуганные дети — они всегда испуганные дети. Сколько бы им ни было лет и за какие бы идеи они ни выступали, итог получается примерно одинаковым. И частенько — совершенно катастрофическим.
— Интересная теория.
— Как минимум, много раз подтверждённая эмпирическим опытом. Но да, в большинстве случаев через сотенку-другую лет даже отбитые и
