— Эээ, так твой начальник Усманов?

— Да, такая хорошая работа была, кто ж знал, что все так повернется, — сокрушенно вздыхает отец.

Усманов. Так значит, Усманов.

Пока я соображаю, что мне предпринять, мой телефон оживает.

— Да, — говорю я.

— Привет, встретимся? — спрашивает Демид, потому что звонит именно он.

— Обязательно, — цежу я, — заезжай за мной после работы.

— Договорились, — хмыкает тот и отключается первым.

Резким прерывистым движением я запихиваю телефон обратно в карман.

Я уверена, что именно Усманов-младший приложил руку к проблемам отца и ненависть к парню поднимается в душе с новой силой.

— Пап, я немного знакома с сыном твоего начальника, — говорю я отцу, — вместе учимся. Сегодня я с ним увижусь и попробую разузнать обстановку.

— Ульяш, разузнай, прошу тебя. Я теперь места себе не нахожу. Следователь взял с меня подписку о невыезде и сказал, чтобы я ждал вызова в управление в любой момент.

Дом отца я покидаю с невыразимой тяжестью в груди и сразу же еду на работу. Если не потороплюсь, то меня оштрафуют, а деньги сейчас ой как нужны.

Отрабатываю смену на автомате, все раздумывая над тем, в какую паутину лжи я попала, причем сама не знаю почему. Жила ведь все эти годы тихо-мирно и на тебе.

Что от меня нужно Демиду, зачем он так со мной?

Сам Усманов появляется в кафе за десять минут до конца смены и занимает тот же столик, что и в прошлый раз.

Просит воды, и я приношу ему его заказ.

Мне ненавистно видеть его, как бы шикарно он не выглядел, даже просто слышать его голос. Все в этом парне вызывает раздражение и неприятие. Но я вынуждена делать вид, что все хорошо.

И мне приходится заканчивать рабочий день под его тяжелым, окутывающим с головы до ног, взглядом.

Но вот смена заканчивается, я переодеваюсь и иду к выходу. Демид поднимается со своего места и у дверей присоединяется ко мне.

Похоже, разговор состоится снова в его машине.

Мне главное не сорваться, и не накинуться на него с кулаками.

Глава 20

— Садись, — бросает Демид и распахивает передо мной дверь.

Я побаиваюсь, что он снова прижмет меня к дверце машины, сбивая с ног своей темной энергетикой, но, похоже, у парня сегодня другие планы.

Еще бы, после всего произошедшего с моим отцом.

— Твоих рук дело? — задаю я вопрос, давно вертящийся на языке, даже не считая нужным озвучивать подробности.

— Ты о чем?

Его брови ползут вверх в притворном удивлении.

Я вижу, что он не особо старается сделать вид, что не в курсе событий. Разве что для проформы. Чего он добивается? Хочет дополнительно позлить меня? Окончательно вывести из себя?

Закатываю глаза и рассказываю про случай с отцом.

— Если твой отец нечист на руку, я здесь ни при чем, — выдает он.

— Ясно. А то, что он работает на фирме твоего отца, простое совпадение, — подхватываю следом за ним.

— Типа да. Но если ты пойдешь на мои условия, я берусь замять это дело.

— Здорово. И что это за условия?

— Всего одно. Ты будешь жить у меня.

— Круто.

Мои чувства сплетаются в невообразимо тугой клубок, состоящий из возмущения, досады, злости и ненависти.

Они так сильны, что я готова обрушить на него целый поток ругательств. Тонну. Раздавить его своей ненавистью. Только что это изменит? Силы слишком неравны для того, чтобы я могла тягаться с ним.

Поэтому я ограничиваюсь вот этим скептическим «круто».

Мне также важно не показать свой страх.

Ведь меня до ужаса страшит мысль, что парень настроен так серьезно, что заморочился всем этим.

— Это вообще-то моя жизнь, — говорю я, следя за тем, чтобы голос звучал максимально ровно, — я не рабыня, чтобы вот так повиноваться чьим-либо приказам.

Я понимаю, что это бесполезно, но все равно пытаюсь возвать к его совести и разуму.

— Ты уже повинуешься. Одним приказом больше, одним меньше, — отмахивается тот.

— Правда? Мы точно говорим сейчас с тобой об одном и том же?

Парню удается меня заинтересовать, и я разворачиваюсь к нему. Смотрю на него, не отводя взгляда.

— Детский сад, — начинает перечислять Демид, — дальше школа. Сколько там лет, десять, одиннадцать? Теперь универ и твоя работа в кафе. Дальше просто работа. Ты с самого детства не делала то, что хочешь, а лишь подчинялась чьим-то приказам. Так о чем мы вообще говорим?

Я открываю рот, чтобы возразить ему и тут же его закрываю. Не нахожусь вот так сразу, что ему ответить.

— Поэтому, — продолжает Демид, — сейчас мы поедем к тебе в общагу, где ты соберешь вещи. А потом сразу ко мне. Назавтра проблем у твоего отца как не бывало. Вопросы есть?

Я киваю.

— Есть. А что, если я не выполню твой приказ?

— Ты знаешь, что будет. Тюрьма для твоего отца и выселение на улицу остальных членов семьи.

— Ты не сделаешь!

— Хочешь проверить?

Проверять я не хочу.

Отворачиваюсь к окну и смотрю на светящуюся неоновыми огоньками витрину нашего кафе.

— Ты можешь поразмыслить над перспективой, пока мы едем, — говорит Демид и заводит двигатель.

Очень быстро витрину сменяют другие огни города. А когда машина разгоняется, все перед глазами превращается в калейдоскоп разноцветных всполохов.

Красиво.

Но в тысячу раз было бы лучше, если бы я осталась жить в нашем районном центре.

Не навалилось бы тогда на меня всех этих проблем.

Он сказал, можешь поразмыслить.

Но есть ли у меня реально выбор? Его нет. Ясно, что я не могу допустить, чтобы отца посадили, а Елену с братьями и сестренкой выгнали на улицу.

Если в моих силах предотвратить это, я обязана помочь.

Можно было бы, конечно, попытаться доказать, что моего отца нагло подставили, только кто будет слушать? Усмановы миллиардеры, входят в число хозяев города, а может и страны.

— Ну, так что ты решила, Ульяна? — спрашивает Демид, едва мы тормозим перед общежитием.

— Ладно — киваю я, — если обещаешь избавить отца от проблем, которые сам же и создал.

— Тогда пойдем за вещами.

— Нет, я сама. Дай мне полчаса, и я спущусь. Много брать не планирую, так что рюкзак будет очень легким.

Демид милостиво кивает, я вылезаю из салона и спешу к общаге.

Маша снова решает со мной не разговаривать, но мне сейчас не до нее. Я молча прохожу к шкафу, достаю с полок некоторые свои вещи.

— Эй, Ульян, ты куда?

Все же не удерживается от вопроса. Что ж,