С этим соседом Олег свыкся. В конце концов, депрессия оправдывала бегство от контактов и коммуникации, позволяла не самоедствовать сверх меры.

Несмотря на замкнутость, Олег научился извлекать своеобразное удовольствие даже из корпоративов. На шашлыках и походах в боулинг он изучал человеческие повадки, воображая коллег особями иного биологического вида. Если же отдел везли в другой город, чтобы укрепить деловые связи, Олег в перерывах между тренингами, автобусными экскурсиями и командными развлечениями мчался в ближайший собачий приют. Если и существовала продуктивность, заботу о которой навязывали натасканные специалисты, то измерялась она в количестве выгулянных песиков и вычищенных вольеров.

В поездах и самолетах переживания о вымерших и вымирающих вспыхивали с утроенной силой. Они с легкостью сносили препятствия из научно-популярных книг и сканвордов, выставленные Олегом как щит от тревог.

Когда отдел в очередной раз направили в Москву для так называемого обмена опытом, в купейном вагоне Олега прихватило сильнее, чем когда бы то ни было. Он слушал стук колес в темноте и молча злился на политиков всех ориентаций, с раздражающим напором обозначающих напускное беспокойство об окружающей среде. Патриоты призывали защищать родные недра от иностранного капитала и приумножать природные ресурсы, унаследованные от великих предков. Либералы учили, что рациональное использование природных ресурсов– основа устойчивого развития экономики. Коммунисты настаивали на передаче природных ресурсов в общественную собственность, пока их вконец не разграбили олигархи, свои и чужие. Ресурсы, ресурсы, ресурсы– все твердили об одном. Приведите нас к власти, и мы спасем истерзанную природу. Мы представим ее в парламентах и советах, мы будем держать речь за безмолвные реки, степи, леса. Нашими устами заговорят угнетенные животные, которые, так уж эволюционно сложилось, не научились записывать ролики в свою защиту и составлять петиции против произвола. Нас восславят все, у кого безнаказанно вырывали когти, отрезали клювы, сносили рог вместе с половиной лица. Мы патриоты, мы либералы, мы коммунисты, мы лучшие и отличаемся от прочих некоторых.

Посреди ночи взвинченный пассажир спрыгнул с верхней полки и принялся босыми ногами измерять в шагах длину вагона, проверяя и перепроверяя результаты.

В Москве, как только выпала возможность, Олег вырвался в хоспис для дворняг. Прикупив по пути ящик собачьего пива, он с восторгом наблюдал, с каким упоением песики лакают бурду со вкусом печенки. Существа, приговоренные к смерти многолетними болезнями, награжденные на закате горьких дней именами, заслуживали толику заботы.

Благодарные глаза собак снились Олегу на обратном пути. Теперь с высоты верхней полки жизнь виделась не такой уж однозначно-безнадежной. Ящик угощений– слабая имитация активности, но, черт подери, он всего лишь робкий тип с окраины. Мягкотелый, почти пластилиновый. И не следует изводить себя за то, что не записался в отряд рейнджеров, с оружием стоящих против браконьеров.

В секунду, когда поезд замер на конечной, телефон засветился от уведомления. Главное приложение о носорогах. Текущая численность, новости, интересные факты. Олег привычно вздрогнул и, зажмурившись на миг, ткнул.

Самка суматранского носорога родила двойню.

Первые сутки Олег ждал опровержения. Шутка ли, вынести двух носорожиков и сберечь их при родах. Чудо какое-то.

Вместо опровержения сеть наполнилась снимками новорожденных. Мальчик и девочка, Бима и Джу. По сообщениям прессы, детишки чувствовали себя хорошо. Героическая мама по имени Кахайя тоже не жаловалась на здоровье.

Вероятно, самая радостная весть на свете. Радостнее, чем мясо из пробирки в свободной продаже. Радостнее, чем изобретение специальных губок, очищающих океаны от пластика.

Двойня настроила биологов и экоактивистов на волну сдержанного оптимизма. Они немедленно принялись проводить многочасовые стримы и снимать просветительские ролики. Специалисты осторожно прогнозировали увеличение популяции– с пятидесяти особей до ста пятидесяти к концу века. Олег жадно ловил новости о Биме и Джу, пересматривая попутно любимые видео с носорогами, где они жевали листья и принимали грязевые ванны. Никто в окружении Олега, в том числе и он сам, не умел наслаждаться так просто, прямо, без обид для других. В незатейливом, не осложненном и намеком на грубость времяпрепровождении усматривалась великая способность, даже мудрость.

Теперь день начинался с мониторинга вестей о носорожиках и заканчивался им. Кто-то счел бы это одержимостью. Олег, оспаривая доводы воображаемых скептиков, мысленно повторял, что одержимость подразумевает зацикленность на чем-то, тогда как в нем, наоборот, проснулась чуткость к происходящему вокруг. Он поменял на кухонном столе клеенку, знавшую не только маму, но и бабушку. Подруга, к своему удивлению, стала без повода получать подарки и обнаруживать цветы в вазе, извлеченной из кладовой.

Олег немного стеснялся, что выражает признательность не иначе как через вещи. И это стеснение побуждало лучше в них разбираться, чтобы не дарить что-то постыдное.

Когда Биме и Джу исполнился месяц, Олег впервые за четыре года повел подругу в ресторан. Что мы празднуем? Сегодня Международный день ДНК, ты разве не в теме? Подруга растроганно улыбнулась. Шутки не вязались с образом Олега так же, как и рестораны.

На него определенно что-то нашло. Он не дергался, весело болтал о пустяках и прокручивал в голове сцену, где делится с подругой своей главной тайной. Не сейчас, конечно, а в будущем. Расскажет, как тревожится за вымирающие виды и почему важно сражаться за биологическое разнообразие. Может, подруга сочтет это чудачеством. А может, станет союзницей.

По любым подсчетам, такой вариант более реалистичен, чем рождение носорожьей двойни.

А на следующее утро выяснилось, что чудо– это подготовка к кошмару. Завлекающая прелюдия.

Если бы заповедник охватила инфекция и детишки бы слегли, Олег бы пережил. Бог дал, Бог взял– есть тупое оправдание такого рода, оно принимает разные обличья и снижает концентрацию боли до приемлемой, вносит хоть что-то лживо-рациональное, структурирует.

Если бы очередной браконьерский рейд сократил популяцию на особь или две, то Олег пережил бы и это. Носорогов и так стреляли поодиночке, умерщвляя ложную надежду по частичкам. Убивали мать, оставляли в живых ребенка, чтобы он вырос и его рог созрел для кровавой жатвы. В этой методике чувствовалось что-то математически обоснованное. Зло, установив свирепый регламент, соблюдало его.

Настал день, когда зло изменило и этому регламенту.

На излете сумерек крупные вооруженные отряды ворвались в индонезийский заповедник и перебили рейнджерские патрули. Видеозаписи показывали, насколько напавшие превосходили охрану и по экипировке, и по навыкам. Снабженные бронежилетами и приборами ночного видения, они действовали слаженно, как частная армия. У них имелся доступ ко всем камерам на территории заповедника, и до рассвета подонки лишили жизни два десятка носорогов. В Кахайе и малышах насчитали сотни пуль.