– Ой, умоляю, как будто у тебя есть честь. – Анна ударила Стивена подушкой и встала, смеясь. – Бери лимузин. Почему бы и нет?

Она всегда повторяла себе, что ей надо походить на брата, быть не такой осторожной и более готовой ко всяческим приключениям. И в ту же секунду она решила написать Магде, чтоб экономка все же не присылала собак из Гринвича сюда. Скоро она отправится на вечеринку и задержится там допоздна, а значит, ее любимцы останутся в квартире одни.

Довольная своей решительностью, она переключилась на следующий важный вопрос. Что ей надеть? В ее шкафу было полно платьев, но она знала: необходимо что-то сверхординарное, поскольку обычно она не ходила в клубы.

Возможно, она заслужила новый забавный прикид в награду за то, что была хорошей сестрой. И у нее есть целый день, чтоб заняться шопингом. Она радостно улыбнулась и вызвала «Убер», предварительно набрав в строке «Куда» два слова – «Бергдорф Гудман».

XIX

Дастин провел снежный день, наверстывая упущенное в просмотре фильмов. Он буквально разрывался между родителями: отец (доктор в Медицинском центре Лангон при Университете Нью-Йорка) обитал в Вест-Виллидж со своей второй женой, а мать скромно жила в Верхнем Ист-Сайде в квартире с двумя спальнями. Родители развелись, когда мальчику исполнилось четыре, и ему всегда было тяжело ездить туда-сюда. Но когда он пошел в среднюю школу, то сделал расписание недельным – и сразу стало проще.

В будние дни, из-за домашних заданий, у него никогда не было времени, чтобы выспаться, а по выходным мать всегда настаивала на том, чтобы «качественно проводить время вместе». Дастин знал: она просто переживает из-за его скорого отъезда в Массачусетский технологический, и пытался быть чутким, просто позволяя ей делать то, что хочется. К счастью, отец был не таким сентиментальным и отличался лояльностью.

Дастин никогда не говорил матери, но он предпочитал жить у отца. Эту неделю он оставался в Виллидж и только что просмотрел два зарубежных фильма: «Безумный Пьеро» и «Альфавиль» француза Жана-Люка Годара[24]. Затем он прогулялся до «Корнер Бистро» и съел гамбургер. А теперь пытался решить, какой коммерческий блокбастер будет ему по душе. Дастину казалось, что настоящие любители кино должны смотреть как артхаусные, так и попсовые фильмы.

Несколько минут спустя он получил от Стивена сообщение о клубной вечеринке в районе Митпэкинг в субботу вечером. Дастин предположил, что ему написали по ошибке, поскольку их со Стивеном нельзя было назвать друзьями по вечеринкам. Но затем он получил новое послание, где говорилось: «Нанимаю лимузин ТЧК Кимми будет там ТЧК Присутствие обязательно! ТЧК». Дастин улыбнулся, зная, что это «ТЧК» – его заслуга. Однажды, когда они со Стивеном готовили домашние задания по истории Америки и изучали телеграф начала двадцатого века, он посетовал, что родился в век смартфонов, а не в ту эпоху. Телеграммы казались ему гораздо более интересным видом связи «Ты, мать твою, странный чувак, – ответил Стивен, – но мне это нравится. Глядя на тебя, можно подумать, что задроты круты. Почти». Дастину понравился комплимент, и он вспоминал его время от времени.

На экране появилось фото крайне вульгарного белого лимузина, прям как из фильмов Джона Хьюза[25]. Супербогачи жили какой-то другой жизнью. Например, могли арендовать на ночь старинную тачку. Просто из прихоти. Дастин погуглил аренду автомобилей и увидел, что лимузин с водителем на сутки обойдется Стивену в две тысячи долларов. Он покачал головой и вздохнул. Люди голодают, в мире не прекращаются войны, столько людей страдают, а какой-то восемнадцатилетний мальчишка бессмысленно выбрасывает две штуки баксов на подобное дерьмо. Казалось неправильным, что у одних есть столько всего, а у других почти ничего нет. Он знал, что не должен идти в клуб из принципа, но при мысли о Кимми его убеждения превращались в избиваемого медведем кролика. Дастин вздохнул и написал в ответ два слова: «Я буду».

«Подхвачу в восемь, покатаемся до девяти. Оттянемся по полной. Дресс-код – хип-хоп девяностых».

Читая всплывающие сообщения Стивена, Дастин понимал, что парень помирился с Лолли. Он полагал, что сестра Стивена вмешалась и спасла ситуацию. Дастин был рад за друга, но не мог отделаться от мысли о том, что Лолли стоило бы бросить Стивена, который не гнушался измен.

Дастин невольно задался вопросом, что бы ему надеть на такую тусовку. А потом невольно задался другим вопросом: с кем бы ему посоветоваться. Он подумал, не написать ли тем девчонкам, с которыми он пересекся на новогодней вечеринке, но испугался. Может, он обратится к ним, а они сразу же спросят, куда это он собирается: ведь если их не пригласили, они наверняка попросят разрешения присоединиться к нему. Да и что могли знать о хип-хопе девяностых белые девчонки в две тысячи девятнадцатом году? Хотя, пожалуй, больше, чем он. И он не был горд этим фактом. Ладони Дастина вспотели.

Именно поэтому он и ненавидел такие мероприятия. Столько интриг и приготовлений!

Он написал тому, кого точно мог спросить и не почувствовать себя глупо. Его старший брат Николас являлся большим поклонником рэпа, и лишь поэтому Дастин вообще знал о существовании этого стиля. Брат также был последним на планете, на кого стоило рассчитывать, поэтому, возможно, Дастину вообще не следовало надеяться на ответ.

Он ошибся. Николас сразу же написал ему и спросил, почему брата интересует одежда в духе хип-хопа девяностых. Дастин помедлил, прежде чем признаться в настоящей причине, подумал, не соврать ли, что он делает проект или эссе по теме.

Дастин месяцами не видел Николаса и не писал ему с тех пор, как они обменялись парой строк на праздники. Он пожелал брату счастливой Хануки[26], но получил краткий ответ, где парень заявлял, что отринул всякую религию и теперь ничего не празднует.

Тогда Дастин поздравил его с Новым годом, но брат вообще ничего не ответил.

И теперь Дастин решил сказать правду.

Дастин: «Мне нужно знать, потому что я иду на вечеринку в стиле хип-хопа девяностых с девушкой!»

Николас: «Пришли фотку девушки».

Дастин: «Нет».

Николас: «Приведи хоть одну причину, почему я должен помочь».

Дастин поморщился, когда прочитал послание, почувствовал ненависть к брату за то, что Николас – такой придурок, но тут же почувствовал вину за это. Брат лечился от наркотической зависимости, был черной овцой в семье, и Дастин всегда пытался не давить на него.

Дастин: «Я – твой брат».