По мере того как австрийцы, сокрушив Сардинское королевство, восстанавливали свое влияние на Апеннинах, во Франции все громче звучали голоса многочисленных ура-патриотов об утрате влияния в Италии. Президент больше не считал возможным оставаться безучастным к событиям на полуострове. Однако попытка французов войти в Рим в конце апреля 1849 года провалилась. Гарибальди нанес поражение интервентам. Удино был вынужден отступить обратно в Чивитавеккью.

Тем временем в Папскую область с севера вторглись австрийские войска и заняли Анкону и Болонью, а с юга — неаполитанские и испанские. Получив крупные подкрепления, Удино в начале июня 1849 года начал новое наступление на Рим, которое к июлю успешно завершилось. 3 июля французы вошли в Вечный город. Римская республика была разгромлена, а ее лидеры бежали — Мадзини в Англию, а Гарибальди повел своих добровольцев (4 тысячи) к Венеции, продолжавшей сражаться с австрийцами.

Понимая, что первое время в Риме будет неспокойно, Пий IX не стал сразу же возвращаться в город. Из Гаэты он начал переговоры с Луи Наполеоном и в конечном итоге заручился его согласием на постоянную дислокацию французского гарнизона в Риме[162]. Луи Наполеон, как политик новой формации, настоятельно советовал папе даровать амнистию, проводить либеральную политику, сформировать новую администрацию, расширить права граждан и не преследовать политических противников[163].

Только в апреле следующего года Пий IX вернулся в Рим и поселился в Ватикане. Была объявлена частичная амнистия, созданы Государственный совет и Законодательная ассамблея. При этом все решения революционных властей города были отменены, а в отношении политических противников развернулись жестокие репрессии. Тем самым папа Пий IX восстанавливал политический режим, существовавший до революции.

Неравная борьба Венеции также подходила к завершению. Город оказался в тяжелом положении, блокированный с суши и моря. Австрийцы обстреливали Венецию с помощью артиллерии и организовали воздушную бомбардировку. К августу 1849 года в Венеции подошли к концу запасы продуктов питания. Поддерживать порядок в городе становилось все труднее, резиденцию патриарха в паллацо Кверини-Стампалья разграбили под тем предлогом, что он ратовал за капитуляцию. Прокатились голодные бунты. 22 августа 1849 года начались переговоры о сдаче города. В соответствии с условиями договора через два дня Манин, Томмазео, Пепе и их ближайшие сторонники отплыли из города в изгнание[164]. Всем подданным Австрийской империи, поднимавшим оружие на австрийцев, также предписывалось покинуть Венецию. К концу августа 1849 года австрийские войска полностью заняли город.

* * *

Сардинское правительство, понимая внутреннее политическое состояние королевства, предприняло все усилия, чтобы облегчить условия окончательного мирного договора с Австрией. Как и полагал Кавур, для укрепления своих позиций Пьемонту надо было найти союзников в Европе. Там, прежде всего в Лондоне и Париже, победы австрийцев действительно не остались незамеченными. В игру вмешались великие державы.

Первоначально на переговорах австрийцы не стали выдвигать какие-либо территориальные требования, но потребовали выплатить контрибуцию в размере 230 миллионов лир и отменить либеральную конституцию в Пьемонте[165]. Министр иностранных дел Великобритании лорд Генри Палмерстон предпринял активные усилия, чтобы убедить Вену пойти на уступки. Французы поступили аналогично. 29 марта 1849 года Луи Наполеон встретился с австрийским послом бароном Йозефом Хюбнером и настоятельно попросил австрийцев смягчить условия мирного договора[166]. В конечном итоге австрийцы отказались от своего требования об отмене либеральной конституции и уменьшили размер контрибуции.

6 августа 1849 года в Милане между Сардинским королевством и Австрийской империей был подписан мирный договор. В соответствии с договором Пьемонт отказывался от всех территориальных претензий, от оказания помощи революционному движению на территории Италии, а также согласился выплатить контрибуцию в размере 75 миллионов лир[167]. При этом в договоре было зафиксировано, что при вторжении на территорию Пьемонта французских войск королевство могли оккупировать войска Австрии. При международной поддержке сардинцы смогли добиться того, что условия договора оказались относительно мягкими. Однако еще более важным, как показало будущее, было то, что Пьемонт сохранил независимость и оказался единственным государством на полуострове, которое смогло защитить конституцию и все институты, появившиеся благодаря революции 1848 года.

Однако все эти перемены не особо радовали Кавура. Он переживал не лучшие времена, поскольку оказался за пределами большой политики. Все, что происходило в стране, было не с ним и не благодаря ему — словно он вернулся на точку замерзания почти двадцатилетней давности.

Предоставим слово Смиту: «Кавур был разочарован тем, что в этот критический момент он был за пределами парламента, а его консервативные друзья, даже те, кто уже считал его лучшим финансовым умом в стране, не сделали ничего, чтобы помочь найти полезную работу. Он еще раз притворился, что рад оставаться в стороне от политических проблем, тем более что не знал, как с ними справиться, не добавляя очков в копилку своей непопулярности, но этим явно был уязвлен. В апреле 1849 года, в один из самых трудных моментов в своей политической жизни, он составил завещание. Бо́льшая часть состояния досталась семье его брата, но оставалась значительная сумма, предназначенная для того, чтобы основать еще две детские школы в Турине. Он выразил надежду, что Густаво сделает что-то для сотни молодых душ и позаботится о бедных семьях на рисовых полях Лери.

В мае 1849 года Кавур, разочаровавшись в своих политических амбициях, снова размышлял над тем, чтобы отказаться от „унылой профессии“ журналиста и вернуться к более полезным исследованиям экономики. Его газета плохо продавалась, а он продолжал терять много денег. В любом случае, Камилло никогда не планировал продолжать работу редактором больше чем несколько месяцев. Он задался вопросом, может ли его отставка сделать газету менее аристократичным органом, придать ей более широкое признание, поскольку, по его мнению, она была единственным изданием в Италии, которое последовательно отстаивало принципы умеренности и либерального консерватизма»[168].

Внутреннее состояние Кавура в это время характеризует следующий отрывок из его письма графине Сиркур: «Если бы я держал бразды правления, то без гениальных усилий спас бы страну и в настоящее время итальянский флаг развевался бы в Штирийских Альпах. Но мои друзья присоединились к врагам, чтобы удержать меня от власти»[169].

7 мая 1849 года король сменил правительство. Вместо Клаудио де Лоне новым главой кабинета министров стал Массимо Д'Адзельо. Основной причиной перестановки стала неспособность старого кабинета противостоять демократическим нападкам и организовать системную работу. Д'Адзельо пользовался популярностью и никогда не был замечен в нечестных или закулисных играх. Он обладал магией и харизмой — качества, которые приобретали в текущих условиях особое значение. Несколькими месяцами ранее король