— Моя дочка, — до нее донесся его счастливый вздох, — как же долго мы тебя ждали.

Ей показалось, что он плачет. Рава плачет! Он не позволял себе такие вещи, считая, что это не мужское дело. Сквозь шорох связи прорвался его прерывистый голос:

— Я рядом, здесь на перроне, никуда не двигайся. Я больше не могу без тебя, без вас.

И тут она не выдержала: все, что тщательно пряталось и скрывалось, выплеснулось наружу.

— Равочка, я тебя тоже люблю, я тоже больше не могу без тебя.

Было слышно, что он на секунду замолчал, потом с шумом вздохнул.

— Лия, ну почему ты до сих пор молчала? Почему ты мне не верила?

— Шамиль?

— Какой Шамиль, ты что Лия?

— Ты что здесь делаешь, Шамиль, откуда ты?

— Лия, Лия, там что, Шамиль? Беги родная, прошу тебя, не разговаривай с ним.

Послышались шум, треск и молчание.

— Лия, Лияяяяя…

…Она непонимающе смотрела, как к ней подходит их бывший водитель, весь какой-то взбалмошный, небритый, худой, с запавшими глазами, в непонятном огромном тулупе. Он был похож на абрека из какого-то фильма. При этом Шамиль улыбался широкой улыбкой и шел к ней быстрой, нервной походкой, выбрасывая ноги. Подошел и просто спросил:

— Ты рада, Лия, меня видеть?

— Конечно Шамиль, ты что освободился?

— Не важно, я хотел увидеть тебя и я пришел к тебе.

— Что ты говоришь такое? Ты что, сбежал?! — тень тревоги мелькнула в лице Лии. Она напряглась.

— Зачем тебе знать такие вещи? Мужчина должен беречь свою женщину и все. Разве ты не любишь меня? Ты не понимаешь, что мы теперь должны всегда быть вместе?

Лие показалось, что все это происходит в дурном сне. Она стояла уже из последних сил, боясь упасть.

— Ты неправильно все понял, Шамиль. Я конечно виновата перед тобой, прости меня. Просто в тот момент я не знала к кому обратиться за помощью.

— Нет, не говори так, — внезапно озлобился он и свел брови. — Я знаю, ты тоже любишь меня. Ты всегда смотрела на меня по-особенному, как мама. Ты добрая, хорошая. Я тогда убил Гогу, чтобы освободить тебя от него, чтобы он никому ничего не мог рассказать. Если твоей женщине угрожают, ты должен ее защитить. Это наш закон кровной мести. И я теперь твой мужчина.

— Что, что ты такое говоришь? Зачем ты это сделал, какая месть? Если бы мне угрожала опасность за меня заступился бы Рава, мой муж.

Слезы потекли из ее глаз. Ужас все больше охватывал ее. Она поняла, что Шамиль не в себе. — Как он ее нашел?

Рядом собирались ожидающие электричку люди, оттесняя их к краю перрона. Шамиль уже стоял чуть ли не прижавшись к ней.

— Молчи. Иначе я его тоже убью.

— Кого? — машинально переспросила Лия. Она лихорадочно думала, что ей делать, как остановить Шамиля. Ребенок в животе словно вопил о помощи, боль становилась невыносимой. Опустив к ней близко лицо, он признался:

— Раву, — и дико засмеялся.

— Раву? За что?

— За то, что он тебя предал. Он ничего не сделал, чтобы убрать этого Гогу, а я сделал, и тебя больше не оставлю. Мы с тобой уедем далеко, я знаю хорошее место, где нам будет хорошо.

Лия вся сжалась и внимательно посмотрела на него. Несмотря на ее внешность нежной женщины, у нее всегда был внутренний стержень, который в минуты слабости вдруг делал ее решительной и уверенной. Она сейчас не думала о себе.

— А это ты видишь, — показала она на своей живот. — Это ребенок Равы, это его дочь. Ты хочешь оставить ее без отца? Вспомни себя, как ты рос без родителей, неужели ты хочешь такой участи для нее?

Глаза Шамиля и без того огромные, стали бездонными. Он посмотрел на ее живот и как будто только сейчас все увидел. В них появился осмысленный блеск. Но в следующий момент он схватил ее за края пальто и закричал:

— Ты не можешь так со мной поступить. Мы сейчас же поедем со мной.

В этот момент подошла электричка и толпа, ринувшись внутрь, разделила их. Его как котенка затащили в вагон, а Лию оттолкнули прямо к краю перрона, где она навзничь начала падать прямо на рельсы. К этому времени она уже потеряла сознание и потому не видела, как чьи-то сильные руки остановили падение. Зажатый со всех сторон людьми Шамиль в бессильном страдании смотрел как Рава уносил жену прочь от него и от всего того ужаса, что испытала она в последние минуты.

…В этот момент Лия пришла в сознание. Она обернулась к окну, где стоял ее муж, которого она никак не могла узнать в той зыбкой темноте, и к которому тянулась все время своего забытья. Но сейчас она его ни с кем бы не перепутала. В окно лился солнечный свет и освещал всю его фигуру с маленьким свертком на руках, и он устало улыбался ей своей доброй улыбкой.

— Ну вот и наша мама вернулась, Анюта! С возвращением домой, в семью!

Послесловие

Спустя 5 лет

— Аня, я здесь! — приятный женский голос утонул в хоре громких детских голосов, которые с шумом и гамом вываливались из дверей подготовительной школы. Светловолосая девочка, что-то бурно делившая с мальчишкой, обернулась на голос и, увидев знакомую фигуру помчалась навстречу.

— Не беги, не беги, — взволнованно кинулась к ней статная женщина.

— Валя, она же сейчас упадет на скользком тротуаре, — раздался строгий мужской голос, — быстрее останови ее.

В этот момент девочка с размаху упала в лужу. Отталкивая женщину, мужчина рванулся к девочке, тут же поднял ее на руки и прижал к себе.

— Ну что же ты такая неуклюжая, Анюточка, солнце мое, — целуя дочь, взволнованно-смешливо проговорил он.

Та, довольная тем, что отец ее не ругает, обняла его одной рукой, а вторую, в которой был зажат крохотный пластилиновый медвежонок протянула к подбежавшей женщине. — Это я тебе сделала, тетя Валя.

Женщина благодарно улыбнулась, показывая ровные белые зубы и крепко расцеловала девочку в обе щеки:

— Ты моя роднуля. Как же я тебя люблю.

Красивым жестом она откинула шикарную рыжую шевелюру и обернулась к Раве:

— Теперь ты видишь, кто на самом деле меня любит?! — и с шутливым смешком, прикрывая рот рукой, добавила: — Не то, что некоторые, оболваненные. И тут же, обращаясь к девочке:

— Но ты испачкала папе пиджак, дорогая моя, непорядок. И от кого-то тебе за это влетит, — она показательно стала протирать платочком мокрые