Потеряв счет выпитому кофе, с почти опустевшей пачкой сигарет, женщина искала варианты дальнейших действий. Смерть Гоги ее действительно расстроила, жалко было любовника и одноклассника. Но жизнь продолжалась, надо думать о настоящем.

«Может быть ей примкнуть к казанскому дядюшке Равы. Слить ему все секреты племянника? — внезапно пришла ей в голову шальная мысль, тем более что давно его знала и все чаще видела его сальный взгляд на себе. — Он, конечно, не Рава, но тоже еще ничего, высок, строен несмотря на годы, гены у них у всех хорошие. А главное, богат как Крез».

Но, вспомнив любимое лицо, то как он лежал беспомощный, совсем не похожий на себя, сердце ее переполнилось любовью. От Равы ей ничего не было нужно, ни богатств, ни влияния. Она его просто любила, таким какой он есть со всеми недостатками. Она помнила как влюбилась в него еще в восьмом классе, как после выпускного лежала с ним в постели и обнимала, целовала бесчувственное лицо и тело любимого, который был в стельку пьян и не реагировал на нее никак. Но ей было все равно, лишь бы был рядом. А он встал и ушел. Валька до сих пор помнила его ошалевшие глаза, испуг, непонимание, когда он увидел ее. Но потом это презрение и холодность.

Вот и сейчас в какой-то момент у него промелькнул испуг от того, что рядом была она. Правда он потом пришел в себя. Но позволять ему забыть вину жены нельзя, надо быть начеку и рядом. Это последний шанс для нее. Она вспомнила своего отца, который бросил их с матерью, когда ей так нужна была его поддержка. Ушел, не обернувшись, не вспомнив о дочери. Она до сих пор не могла забыть это чувство предательства отца. В том, что с ней в дальнейшем случилось была и его вина, сейчас она это понимала как никогда. Валька затушила сигарету, оставила на чай официанту и медленно пошла к машине.

«Не торопись Валюха, до сих пор бог миловал, и тебе он доверяет как никому. Джунгли мы расчистили, лев ранен и нуждается в помощи».

Глава 15. С чистого листа

Прошло два месяца. Лия потихоньку обустраивалась в Питере. Ее приютил двоюродный дядька со стороны матери, у которого они много лет назад гостили и созванивались раз в несколько лет. Принял ее Петр Иванович без особого энтузиазма, так как был одиноким старым холостяком. Но не стал задавать лишних вопросов, не удивился, почему она явилась к нему одна. Но Лия сама все рассказала о своей новой ситуации и попросила не говорить никому, что она остановилась у него. Дом был из тех еще дореволюционных, с туннельным проходом под аркой и двором-колодцем, куда солнце почти не заходило. Квартира состояла из двух крошечных комнат. Спальню он отдал Лие, а сам устроился в зале. Племянница была благодарна ему за гостеприимство, терпела его говорливость, просыпающуюся после пивка, которое он употреблял часто. Правда тот не позволял себе ничего лишнего и большую часть времени сидел, уткнувшись в телевизор. Со временем ему стало доставлять удовольствие соседство со своей молодой племянницей, которую он почти не знал. И ему было любопытно открывать для себя незнакомый мир давно утраченных родственников. А Лия старалась угодить ему, готовя завтраки и ужины, вечерами развлекая его рассказами о своей новой работе.

Работала она корректором в издательстве, которое нашла в газетном объявлении почти сразу. Не надеясь на удачу, поехала на собеседование. И как же была рада, когда ее приняли. Так началась новая эпоха в ее жизни. У нее появилась близкая подруга, которая работала здесь же редактором и принимала ее корректуру. Татьяна была намного старше нее, но они сблизились на почве любимых книг и образов. Когда она рассказала, что в школе ее называли Наташей Ростовой, та нисколько не удивилась.

— Я бы тоже тебя приняла за нее, — сказала она, спокойно дымя сигаретой. — И муж твой — придурок, что отпустил тебя. Не пройдет и месяца, как тебя приголубят. Здесь много холостых капитанов дальнего плавания. Да и другие есть. Вон уже наш директор глаз с тебя не спускает.

Лия испугалась такой перспективы, ей меньше всего хотелось сейчас мужского внимания. Тем более от пятидесятилетнего мужчины в толстых очках. Но она тоже заметила его неуклюжие ухаживания. Он часто захаживал в кабинет, где они сидели с Татьяной. Прислонялся к краю стола, держа большую чашку с чаем и улыбаясь наблюдал за ней. Иногда, как бы невзначай наклонялся к компьютеру за ее спиной. Она чувствовала его прерывистое дыхание, и старалась отклониться от него. А он ласково пожимал ее плечо и говорил:

— Совсем неплохо, Лиечка. Вы молодец, быстро учитесь. — И улыбнувшись снова, уходил.

Татьяна, сидя в другом углу кабинета закатывала глаза.

— Вот старый хрыч, и он туда же. Все они похожи друг на друга, кобели.

Лия несмело улыбалась и облегченно вздыхала. Ее филологическое образование наконец пригодилось, и она получала от своей работы удовольствие, которое давно не испытывала. Вычитывая работы неизвестных авторов, она оказывалась втянутой в различные сюжеты придуманных историй, и порой ей казалось, что она сама могла написать не хуже. Она уже не просто занималась корректурой, но и пыталась делать редактуру текстов. Татьяна ее поощряла. И даже заявила как-то:

— Начни писать, у тебя получится.

Лия даже замерла от такой мысли.

— Неужели это возможно, неужели это будет интересно кому-то?

— Еще как интересно. Люди любят читать чужие истории и сравнивать со своей жизнью, — сказала Татьяна, когда они обедали в кафешке. — Задавать себе вопросы, а могли бы они так поступить или что-то сделать, чтобы изменить свою жизнь. Так что подруга, давай смелей, а я тебе помогу, отредактирую. Конфетку сделаем, обещаю.

Лия боялась ей признаться, что пишет дневник ночами, где описывает свою жизнь. Большая часть была посвящена ему, рыцарю ее жизни. Сейчас он представал перед ней совсем в другом свете. Она сильно скучала по нему, он снился ей по ночам, и она просыпалась в слезах. Ждала, что позвонит, приедет, но муж молчал. А ей самой не хватало смелости признаться в своей поспешной ошибке.

Сын, конечно же простил ей побег из дома после того как она рассказала, что решение о разводе принял отец и она не могла больше там оставаться. Но по тому как он не очень охотно с ней разговаривал на эту тему было