— Ваше слово. Говорят, вы его держите железно.

Серьезно? Какие еще человеческие качества выгодны во мне. Миролюбие? Ответственность? Может быть, тщеславность?

— Хотите поиграть в шарады? — раздражаюсь я на этот происходящий со мной абсурд!

— Нет, — усмехается старик и неожиданно затягивается сигарой. Кубинской, крупной. Борис тоже такими любит подымить. — Хочу только показать вам несколько фотографий и задать вопрос.

— Меня ждет Борис… — вспоминаю я резко, хотя любопытство сдавливает горло.

— Я в курсе. Это недолго. Ведь могли же вы собираться чуть дольше.

Борис знает, что нет, но желание взглянуть на фотографии сильнее…

Встряхиваю онемевшие пальцы правой руки, вцепившись в кота левой, словно в единственный источник хоть какой-то стабильности моей жизни.

Страх импульсами бьет кожу, но я сажусь и отпускаю кота, который остается находиться рядом с моими ногами. Спасибо, Витенька.

Старик, так и не представившийся, дожидается, когда я сяду ровно и достаёт папку. Он выкладывает её на кофейный столик между диваном, на котором сижу я, и собой.

— А где Женя? — вспоминаю я, уже нагоняя страху, что с ней могло произойти.

— У отца в больнице.

— Что с ним? — представляю я прокурора Усть-Горска.

— Сердечный приступ. Нам, старикам, надо быть осторожнее, — кривит губы незнакомец и наконец выкладывает передо мной фотографии.

Заглядываю в них только, когда их остается семь.

Господи, какая мерзость!

Сначала закрываю глаза, пытаясь сглотнуть тошноту, потом открываю снова и делаю вид, что мне плевать.

Только вот как утихомирить себя!?

Андрей, Виталий, Игорь, охранник, который видел меня голой, Толя, Шолохов… — все мертвые. Все в крови.

Тело покрывает дрожь страха, а затем я вскакиваю и бегу в туалет.

Меня рвет минуты три. Потом слезы ручьем заливают лицо, и, только потом умывшись, я выхожу к старику.

Объяснять: «мне ничего не надо».

Борис болен, если приказывает убивать тех, кто был мне какое-то мгновение дорог. А Иван болен, потому что следует приказам такого человека, как Распутин.

Мне нужно бежать, прямо сейчас бежать и найти способ исчезнуть.

— Понимаю ваше потрясение, — сомневаюсь. Ваш любовник психопат? — Неужели вы даже не догадывались?

— Я не хотела об этом думать, — честно признаюсь я, и меня снова пробивает на слезы. Женя говорила. Иван говорил. Но кто же знал всю глубину и кошмар ситуации.

— Как это удобно. Просто не думать. Многие женщины закрывают глаза на подобное поведение мужей всю жизнь. Хотите стать такой же?

Боже! Нет! Нет! Уж лучше бы Борис изменял мне!

— Это тот самый вопрос? — произношу пересохшими губами, еле их разлепляя, то и дело посматривая на фото. На самодовольное лицо старика поднимать голову не хочется.

— Нет. Вопрос в том, хотите ли вы стать по-настоящему свободной?

Легкие тут же сжались, как от нехватки воздуха. Мечты. Мечты. Свободна. Настоящая и такая призрачная. Два года находясь в страхе, встретив Бориса, я практически сама кинулась ему на шею. О какой свободе может идти речь.

— Для этого Борис должен умереть, — осознаю я вслух и тут же вскакиваю. Так вот они здесь зачем. — Нет, никогда! Я не убью его!

— И не надо, — поднимает он руки в успокаивающем меня жесте. — Надо сделать так, чтобы он сам от вас отказался.

— Это возможно? — бросаю я взгляд на фото с трупами. Семь человек. Таки магическое число.

— Все возможно. Сыграйте роль, к которой вы готовились так долго.

— Я не понимаю, — плюхаюсь на стул, закрываю лицо руками.

— Что это даст вам?

— Хотите правды? Я могу убить Бориса. Попытки дилетантов не имеют значения. Меня он подпустит, даже не доверяя. Всегда считал себя неуязвимым. Но мне, как человеку мудрому, не хочется так бесцельно растрачивать кадры, — рассказывает он, и я в недоумении хлопаю глазами. Безумно интересно, что он скажет дальше. — Без вас, Нина, Борис потеряет равновесие. Как терял его два года. Это парадоксально, но факт. За это время он заметно сдал на арене бизнеса и только последние месяца набрал обороты. Я это связываю с вами. Боря смог выплатить кредиты за оборудование. Выписать несколько ученых из зарубежья. Он расширился. Магия или звезды, но вы нужны ему. Как удача нужна картежнику. А мне, как вы, наверное, поняли, не нужно, чтобы вы его вдохновляли.

Несмотря ни на что, становится обидно за Бориса. Не может он зависеть от женщины. Только не он.

— Почему бы вам просто не убить меня? — предлагаю я и вздрагиваю, повернув голову на амбала. А то может они только и ждали моего предложения.

— Потому что Борис нужен мне. Но он мне нужен под контролем. А не пытающийся занять мое место. Мне нужно контролировать его завод.

Опять завод. Иногда я думаю, что ему бы следовало взорваться.

— Что в этом комбинате такого, что все жаждут его как бесплатную шлюху?

Старик после паузы заливается крякающим смехом. А потом говорит то, что второй раз за вечер повергает меня в шок.

— Поставки оружия с этого завода составляют примерно пятнадцать процентов мирового сбыта. Вы можете не понимать, но это очень много. И такой объём должен контролироваться.

— Борис же не стреляет, — зачем, зачем я защищаю его. Потому что тебе льстит его одержимость тобою?

— Нет, — усмехается старик. — Борис просто вкладывает оружие в те руки, что нажимают на курок. Людям из стран, где постоянно идут войны. Туда, где он и сам воевал.

Меня колотит от услышанного. Снова вскакиваю, не веря, что это вообще возможно. Я беспокоюсь о семи недолюбовниках. А людей гибнущих — тысячи.

— Почему, — стираю следы неверия и ужаса. — Почему я должна верить вам?

Старик разводит руками, и от его снисходительности меня уже подташнивает.

— Вы едете в Усть-Горск полноправной хозяйкой и скоро станете женой. Сможете сами во всём убедиться.

— А если я расскажу о нашем разговоре Борису? Вы не боитесь?

На это старик, который, поднявшись из кресла, создавал поистине пугающее впечатление, криво усмехается, подойдя ко мне вплотную.

— Не так, как вы боитесь потерять подругу, родителей, сестру…

— Что?

— Вы не ослышались, она жива. И после того, как вы сделаете все как надо, я сам отвезу вас к ней.

Можно ли ему доверять.

— А как вас зовут? — говорю, пока он выходит из квартиры.

— О, не волнуйтесь, дорогая. Мы скоро познакомимся. Очень скоро. Если, конечно, вы не решитесь уехать. Безопасности я вашей не гарантирую, но поступок оценю.