Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Научная фантастика » От воровства к анархизму - Александр Иванович Матюшенский

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 41
Перейти на страницу:
class="p1">— Кто?

Нико… Нашъ Нико.

— Разбойникъ Нико?

— Да… Такъ его звали.

И въ этомъ — такъ его звали — слышался не то протестъ, не то удивленіе. Вся фигура сѣдого, сгорбленнаго старика, какъ бы, говорила:

— Какой же онъ разбойникъ? Онъ нашъ Нико, наша гордость… Единственное, что осталось намъ отъ героическихъ временъ прошлаго.

— Давно онъ… умеръ? — спросилъ я у старика.

— Давно. Мой дѣдъ былъ вотъ такой, когда его убили.

И Сандро показалъ рукой на аршинъ отъ пола.

— Справедливый былъ человѣкъ.

— Кто — вашъ дѣдъ или Нико?

— Нико… И дѣдъ тоже былъ справедливый… Тогда всѣ были справедливы, — а Нико справедливѣе всѣхъ… Такимъ ужъ онъ родился… Тогда часто родились такіе люди.

— А теперь не родятся такіе?

— Теперь не люди, а… женщины. Испортился народъ.

И Сандро безнадежно махнулъ рукой.

Онъ не любилъ своего времени. Всѣ его симпатіи были въ прошломъ. Душа его стремилась къ тѣмъ полурыцарскимъ временамъ, когда Кахетія силой своей доблести отбивалась отъ окружавшихъ ее со всѣхъ сторонъ враговъ.

Храбрость и справедливость! — Вотъ два достоинства, которыя только и признавалъ мирный на видъ Сандро. Остальное въ его глазахъ не имѣло никакой цѣны.

Легендарнаго разбойника Нико онъ ставилъ выше всѣхъ людей. Ему равнаго не было и не будетъ. Нико въ его глазахъ выросталъ въ колоссальную фигуру, окруженную сіяніемъ всѣхъ доблестей.

Такимъ же онъ рисовался и случайнымъ слушателямъ Сандро. Тихій, монотонный голосъ старика набрасывалъ на фигуру Нико полупрозрачную дымку, чрезъ которую чуть-чуть просвѣчивало что то дѣйствительно прекрасное и почти совершенное.

Нико являлся крошечнымъ ребенкомъ и выросталъ въ героя прошлыхъ, чуждыхъ намъ временъ.

Вотъ онъ сидитъ у порога сакли, а передъ нимъ ходитъ пѣтухъ съ своими курами. Въ подолѣ маленькаго Нико черешни. Онъ ѣстъ ягоды, а косточки бросаетъ курамъ. Но вотъ пѣтухъ схватилъ бѣлую курочку за хохолъ и пригнулъ ее къ землѣ.

Нико мигомъ схватилъ съ земли камень и убилъ пѣтуха.

— Не бей курочку!

Ему тогда было не больше пяти лѣтъ, но вся деревня тутъ же порѣшила, что это будетъ справедливый человѣкъ.

— И рука у него будетъ крѣпкая и глазъ вѣрный, — добавляли свою характеристику деревенскіе мудрецы.

О храбрости на этотъ разъ ничего не сказали, потому что побѣжденный врагъ былъ не изъ страшныхъ.

Но вскорѣ къ прежней характеристикѣ тѣ же мудрецы добавили:

— И страха въ немъ нѣтъ.

Въ это время Нико уже было семь лѣтъ, онъ уже могъ поднимать отцовскій широкій кинжалъ и даже грозно размахивать имъ на страхъ собакамъ и курамъ.

Съ этимъ то кинжаломъ онъ и бросился на ростовщика Ованеса, когда онъ повелъ съ отцовскаго двора любимую Нико буйволицу.

Мать Нико стояла и плакала, отецъ прислонился къ стѣнѣ своего низенькаго дома и не поднималъ глазъ отъ земли. Тутъ же были и сосѣди, они тоже смотрѣли въ землю и молчали. Никто не смѣлъ воспрепятствовать Ованесу уводить чужую буйволицу съ чужого двора. Всѣ не любили ростовщика, но всѣ молчали, потому что у него было много денегъ, которые и въ тѣ времена имѣли уже большую силу.

Одинъ Нико не понималъ и не признавалъ этой силы. Онъ былъ маленькій, а Ованесъ — большой и толстый, — и все же онъ выхватилъ кинжалъ изъ ноженъ отца и бросился на Ованеса.

— И онъ убилъ бы ростовщика, если бы отецъ не схватилъ его на руки и не унесъ въ саклю! — убѣжденно говорилъ старикъ Сандро.

— На кого Нико поднималъ свою руку, тотъ не оставался живъ, — какъ бы поясняя свою мысль, добавлялъ онъ.

— Но вѣдь ему было всего семь лѣтъ, — пытался я возразить.

— Все равно. Онъ такимъ ужъ родился. Господь ему отъ рожденія далъ крѣпкую руку. Не онъ убивалъ, а Господь… Богъ любитъ справедливость и справедливымъ помогаетъ… Нико онъ помогалъ всегда.

И Сандро продолжалъ свои воспоминанія о героѣ, на могилѣ котораго мы стояли. Въ памяти его сохранились только отдѣльные эпизоды изъ жизни его героя, такъ что портретъ вырисовывался клочками, мазками, всегда яркими, но отрывистыми. Получился рядъ отдѣльныхъ картинъ, гдѣ на первомъ планѣ стоялъ Нико.

Вотъ онъ стоитъ въ темной саклѣ и сверкаетъ глазами на отца:

— Почему ты не позволилъ мнѣ убить Ованеса?

— Не надо его убивать.

— Почему не надо? Вѣдь онъ злой!

— Всѣхъ не перебьешь.

— Но вѣдь онъ одинъ. Другого Ованеса нѣтъ въ деревнѣ!

На это отецъ только махнулъ рукой и вышелъ изъ сакли. А Нико остался и думалъ:

— Почему они его не убьютъ? Вѣдь онъ всѣмъ зло дѣлаетъ.

Какъ онъ разрѣшилъ этотъ вопросъ и разрѣшилъ ли? — объ этомъ исторія умалчиваетъ. Извѣстно только, что послѣ этого онъ росъ, какъ и всѣ дѣти Кахетіи, — только, можетъ быть, любилъ больше другихъ родныя горы, кинжалъ и ружье.

Въ шестнадцать лѣтъ у него уже пробивались усики, на поясѣ висѣлъ широкій, острый какъ бритва кинжалъ, а за плечами было ружье.

Въ такомъ вооруженіи онъ чувствовалъ себя царемъ горъ и никого не боялся. Бѣгалъ онъ по горамъ не хуже козы, а прыгалъ со скалы на скалу также легко, какъ прыгаетъ молодой олень. Въ этомъ клялась святой Ниной пятнадцатилѣтняя Дарико, черноокая, тонкая, какъ тростинка и горячая, какъ огонь.

Дарико и Нико часто ходили въ горы. Тамъ такъ много было дивныхъ уголковъ и такъ удобно было мечтать о справедливости.

Сѣдыя скалы нависли кругомъ и какъ бы тонутъ въ синеватомъ воздухѣ… Тихо, только тамъ, далеко, на вершинѣ горы чуть-чуть сгибаются деревья отъ дуновенія горнаго вѣтерка… Подъ ногами, внизу розы тянутся своими красными головками къ солнцу, ароматъ ихъ разливается кругомъ. Дарико пьетъ этотъ ароматъ, ноздри ея едва замѣтно вздрагиваютъ, грудь вздымается и шевелится подъ тонкой рубашкой:

— Хорошо, Нико? — спрашиваетъ она.

— Хорошо! — отвѣчаетъ Нико. — Въ горахъ всегда хорошо… Людей нѣтъ, поэтому и хорошо.

— Людей нѣтъ?! — удивляется Дарико. — А мы съ тобой развѣ не люди?

— Одни мы — это ничего. А вотъ… когда другіе.

— Такіе какъ Ованесъ? — подсказываетъ Дарико.

— Да… и еще другіе… Много ихъ.

И они сидятъ молча, не шевелясь. Души ихъ соединяются съ природой, и сами они составляютъ какъ бы часть этой природы. Фигуры ихъ почти не выдѣляются на общемъ фонѣ. Сѣдыя скалы, зеленые склоны горъ, блѣдныя и красныя розы, Дарико и Нико составляютъ одно цѣлое, одну дивную картину, вызывающую восторженное, почти молитвенное настроеніе.

Нико и Дарико поглощены этимъ настроеніемъ, они потонули въ немъ, слились съ нимъ въ одно цѣлое.

Такъ шли дни за днями. Нико и Дарико не думали о будущемъ, не заглядывали впередъ. Имъ казалось, что такъ будетъ всегда, безъ конца.

— Вѣдь лучше этого ничего нѣтъ.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 41
Перейти на страницу: