в квартиру (к счастью, соседей в коридоре не оказалось, и гостя никто не увидел), затем – в комнату, напоил кипятком (заварки не было) и лишь после того, как Вадим перестал всхлипывать и дрожать, поинтересовался, что случилось и как он здесь оказался.

История Вадима оказалась очень простой. Орёл, как он рассказал, был захвачен немцами еще 3 октября, причем когда танки Гудериана ворвались на улицы города, по ним еще ходили трамваи. Вадима же спасло то, что завод, на котором он работал, подлежал эвакуации и был вывезен из Орла за день до оккупации. В Москве эшелон загнали в тупик на Курском вокзале. Шли дни, прошла неделя, а когда состав отправится дальше, никто не знал. И вот там-то с Овчинниковым приключилась беда: пока он ходил за кипятком, составу внезапно дали сигнал к отправлению. Как его догнать, Вадим понятия не имел. Деньги, документы, вещи – все осталось в эшелоне. Никого, кроме Ивана, в Москве Вадим не знал, вот и пришел к нему.

– Выходит, по законам военного времени я – дезертир… – Он снова начал всхлипывать. – И как теперь быть? И так и так расстреляют ведь!..

Иван устало опустился в кресло. Да, по законам военного времени – стопроцентное дезертирство… Никакой трибунал не станет вникать в обстоятельства, по которым ты оставил вверенное тебе оборудование и документы. «А ты – укрыватель дезертира, – мелькнуло в голове. – Сообщник». Мысль об этом возникла и пропала.

– Вот что, – решительно проговорил Иван. – Ты останешься пока у меня, понятно? Будешь сидеть в комнате безвылазно. За порог – ни шагу! Соседи тебя видеть не должны. А я…

– Что – ты? – испуганно спросил Вадим.

– А я помолюсь, – просто ответил Иван.

…Так горячо он не молился никогда еще в жизни. И глаза святителя Николая на иконе, казалось, видели устремленный к нему взгляд, слышали обращенные к нему горячие слова…

Вадим тоже молился – неумело, но от души. Днем, когда двоюродный брат был на работе, он сидел в его комнатушке, вздрагивая от каждого шороха в коридоре: а ну как за ним явился комендантский патруль?.. Несколько раз сжимался от ужаса, когда квартал бомбили немецкие самолеты, и все население квартиры дружно бежало в бомбоубежище. И действительно, фугаска рванула где-то совсем недалеко, но дом под номером 26 выстоял…

Так прошло три дня и три ночи. На четвертое утро обессиленный от бессонной ночи Вадим вдруг увидел (или ему показалось?..), что лицо брата прояснилось и словно озарилось каким-то внутренним светом. А потом Иван поднялся с колен и решительно произнес:

– Ну вот что. Нужно нам написать заявление на имя коменданта Москвы генерала Синилова. С подробным рассказом об обстоятельствах, в которые ты попал. В заявлении напишем, что ты был контужен. Ты вон и в самом деле от переживаний выглядишь совсем больным…

– Ваня, ты что, своими руками меня хочешь сдать? – в ужасе воскликнул Вадим.

Иван улыбнулся.

– Ну что ты! Я ведь не зря Николаю Чудотворцу молился. В моей жизни еще ни разу не было, чтобы он не услышал и не помог…

Заявление написали, и Иван сам отвез его в комендантское управление. А еще через два дня у дома в Большом Козихинском остановилась черная «эмка», из которой вышел коренастый, гладко выбритый генерал в серой шинели.

Иван и в особенности Вадим с ужасом смотрели на нежданного гостя. А тот молча обвел глазами комнатку, стол, на котором лежали половина буханки хлеба и три вареных картофелины, многочисленные иконы, перед которыми теплились лампады… И наконец произнес, глядя на Вадима:

– Овчинников – это ты?

– Так точно, – дрожащим голосом проговорил тот.

Генерал тяжело присел к столу. Иван суетливо поставил на керосинку чайник:

– Товарищ генерал, сейчас будет чай. То есть… заварки нет, сахару тоже, поэтому…

– Да ладно, сам вижу, какой ты богатый, – отмахнулся генерал и скомандовал Вадиму: – Ну, рассказывай, что там у тебя с эшелоном приключилось…

Рассказ занял пять минут. Генерал шумно прихлебывал кипяток без сахара, время от времени посматривал на иконостас и изредка кивал. Только в конце он задал один-единственный вопрос Ивану:

– А вот эта икона – Николая Чудотворца?

– Да, – просто ответил хозяин комнаты.

– И я тоже Николай… – задумчиво кивнул генерал и поднялся. – Ладно, на днях будет решение.

Через четыре дня посыльный действительно привез повестку. В комендатуру родственники отправились вместе. И услышали там то, что никак не ожидали услышать: Вадима отправляли в госпиталь на лечение, после чего – догонять эшелон, а Ивану по приказу коменданта выдавали воинский продовольственный паек: колбаса «Минская», пшенный концентрат, гороховый суп-пюре, галеты «Военный поход», упаковка грузинского чая… Целое богатство! Вот как помог Ивану и его племяннику святитель Николай Чудотворец…

…Вадим Овчинников пережил войну и стал архитектором. Здания, которые он построил, стоят по сей день – это, к примеру, Технологический институт имени Поликарпова в Орле.

А отец Иоанн Крестьянкин так писал впоследствии о святителе Николае Чудотворце, чьим заступничеством разрешилась эта ситуация:

«Мы своим религиозным опытом знаем о нем не только по свидетельству Церкви, не только по преданию, но и по живому его участию в жизни нашей. И в сонме чтимых святых не много таких, кто предстал бы нашему сознанию столь живо. Собственными свойствами святой души святителя Николая стало умение любить, умение снисходить ко всякому человеку, к разным людям и дать каждому именно то, что ему нужно».

Москва, июль 1944 года

Стол в учетно-финансовом отделе МОСПО накрыли небогатый, но все же куда более веселый, чем три года назад. Теперь были на нем и пирог с мясом, и конфеты «Наше строительство», и «второй фронт» – ленд-лизовские тушенка и фруктовые консервы. Принарядившиеся женщины хлопотали вокруг, придирчиво осматривая диспозицию. Старший бухгалтер, взглянув на часы, строго заметила:

– Девочки, полная боевая готовность! С минуты на минуту должен прийти…

– Ой, сводка, сводка же! – метнулся кто-то к радиотарелке в углу. – Давайте послушаем!

Звучный торжественный голос Левитана заполнил комнату.

– В течение 20 июля к югу от города Остров наши войска с боями продвигались вперед и заняли более 30 населенных пунктов, в том числе Демешкино, Пашково, Сергино, Пезлово, Рогово, Шмаили.

К северу от города Друя наши войска продолжали вести наступательные бои, в ходе которых заняли несколько населенных пунктов и среди них Сваринци, Вейзеништи, Первелишки, Гейби, Стайнишки и железнодорожная станция Скаиста…

Названия не говорили ничего, но слушали восторженно, лица у всех светились от радости. Красная армия наступала в Латвии, Литве, Белоруссии, на Украине. Три дня назад провели по Москве огромную колонну немецких пленных. Да