красные сапожки.

Такой красоты я ещё ни разу в своей жизни не видел!

— Очнись, хозяин, — дёрнулся конь и попытался свернуть в лес. — Поехали от греха подальше.

Но я упёрся.

— Подожди. Не удобно же вот так сразу, даже не поздоровавшись.

Я спешился и пошёл навстречу девушке. Белокрыл попытался остаться на месте, но я ему такой возможности не дал, дернул за уздечку и сердито прошептал:

— Чего ты кобенишься? Сейчас отдохнём нормально. Овса пожуёшь.

— Я могу и травкой обойтись, — огрызнулся конь и поплёлся рядом.

Девушка приближалась. Я улыбался во все свои тридцать два зуба и любовался её грацией. Такая красота в лесу пропадает, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Вот закончу с делами и вернусь за ней, замуж позову. Хот, я вроде бы как женат. Но это здесь не считается. Анны здесь нет. Я, конечно, продолжал её любить, но жить одинокой жизнью в мои планы не входило. Кроме того, я понял, что в этом мире не принято оставаться холостым. Ну и, в конце концов, теперь я — Путята, а он парень холостой. Всё, решено, женюсь на этой красавице.

— Здравствуй, добрый молодец! — мягкий певучий голос ласкал слух. Взгляд лукавых глаз со смешинкой завораживал. Я понял, что пропал.

— Здравствуй, красавица!

Девичьи щёчки заалели румянцем, пышные ресницы затрепетали, а губы тронула легкая улыбка.

— Вечереет, — произнесла она, — позволь пригласить тебя в моё скромное жилище и разделить со мной скромную трапезу.

Она снова улыбнулась и взяла меня за руку.

Белокрыл толкнул меня в плечо и тихонько заржал.

— А лошадь свою оставь здесь, — проговорила красавица, — о ней позаботятся.

Я подумал, что конь сейчас возмутится и будет объяснять девице разницу между лошадью и конём, но тот молчал. Это меня удивило, я уже хотел было повернуться к нему, но девица увлекла меня в терем.

В большой горнице стоял деревянный стол, заставленный разными яствами. На скромный ужин это было совсем не похоже. Здесь был и окорок, и какая-то птица, и сыр, и мочёные яблоки, и много каких-то незнакомых мне блюд. Такая вот скромная трапеза.

Мне бы тут призадуматься, откуда такое великолепие взялось в лесной чаще, но разум мой молчал.

— Присаживайся, богатырь!

Девица подвела меня к деревянному креслу в центре стола.

— Не стесняйся! Отведай сбитень! Я сама готовила его на травах. И перепелов откушай обязательно. Я их готовлю по особому рецепту.

Молодец какая! И умница, и красавица, и хозяюшка хорошая!

Я послушно сел и сделал глоток из большой деревянной кружки.

Остальное я помню смутно. Можно сказать, совсем не помню.

Вроде, девица села рядом, предлагала мне попробовать разные блюда, подкладывала их на тарелку. Расспрашивала, кто я таков буду. И я ей подробно всё о себе рассказал. И про задание князя, и про Путяту, и про то, что я не он, и зовут меня Кирилл, и у меня есть жена Анна. Но это ничего не значит, потому что моё сердце только ей одной. И что я теперь Путята, а тот холостой. Поэтому я хочу, чтобы она стала моей женой.

Девица благосклонно улыбалась, кивала и подкладывала еду. Я почувствовал, что уже наелся и хотел было отказаться, но не смог произнести ни слова. Я посмотрел на девицу. Её улыбка как-то изменилась. Лицо приобрело хищное выражение. Глаза засверкали.

Я сохраню твоё сердце и глаза! (Кирилл)

Девица плотоядно облизнулась. С лица слетела вся миловидность. Черты его заострились. Изящные руки превратились в тощие жерди с когтистыми пальцами. И сама девица как-то вся искривилась, разлохматилась. Прекрасные глаза слились воедино и буравили меня взглядом.

Ё-моё. Куда я попал? Куда делась моя красавица-невеста?

Горница тоже видоизменилась. Приобрела вид какого-то чулана. Стены её покрылись плесенью и паутиной. В дальнем углу проявилась немаленькая такая гора из костей. А на корявом столе вместо разнообразных кушаний копошились пауки и тараканы. И я это ел? Мне стало не хорошо. Неприятный ком подкатил к горлу и так там и остался.

Дышать стало тяжело. Затуманенный мозг отказывался воспринимать окружающее. Тело не слушалось. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Закричать я тоже не мог. Видимо, она накормила меня какой-то парализующей дрянью. Лишь волосы на голове шевелились от ужаса.

Чудище пододвинулось ко мне поближе и приобняло.

— Значит, жениться на мне хочешь? — проворковало оно и растянуло губы в жуткой улыбке. — И как же мне съесть тебя после этого? А, красавчик?

Чудище прижало меня к себе покрепче.

— Меня ещё ни разу не звали замуж, представляешь? — жалостливым голосом произнесло оно. — Ни один из тех богатырей, что проезжал мимо, не говорил мне таких слов. Одни пошлости предлагали. А с виду ведь были они все приличными людьми. И только ты один единственный со мной по-человечески поговорил!

Вот и отпустила бы меня с миром. Раз я один такой тебе попался. Я снова попытался открыть рот, но губы мои меня не послушались. А чудище смахнуло слезинку с единственного глаза и продолжило.

— Поэтому сердце твоё я есть не буду. Засушу его и буду хранить, как самую дорогую ценность!

Помолчало немного и добавило:

— И глаза оставлю! Любоваться буду! Они у тебя такие лепые!

Вот, спасибо! Это такая удача, быть съеденным не полностью. Прямо груз с души. Интересно. А Белокрыла ты полностью съешь или что-то оставишь на память. Типа это от богатыря, а это от его коня. Бедный Белокрыл, пострадает теперь из-за моей глупости. Ведь он предупреждал, что надо тикать отсюда. А я, дурак, его не послушал. Теперь умру такой бесславной смертью.

Тем временем, чудище отцепилось от меня, встало и попрыгало к двери. Нога у него оказалась одна, такая же корявая и когтистая, как и руки.

— Пойду травки пряной соберу, чтобы повкуснее тебя приготовить! — сказало оно. — Такой рецепт недавно у деревенских подсмотрела, пальчики оближешь! Хочу попробовать.

Моя несостоявшаяся невеста вышла, а я попытался оглядеться. Вроде бы печи в горнице не было. Как она собралась меня готовить? Живьём на костре? Или травами обложит и так съест? Перспектива так себе!

Я снова попытался пошевелиться. О, чудо. Мне удалось согнуть палец на ноге и чуть-чуть подвинуть ступню! Видно зелье было не слишком сильным. Хорошо бы чудище задержалось подольше, и я смог отмереть полностью. А там уж я бы ей наподдал!

Я не знал, что это за существо, и как с ним бороться. Но верил, что мой богатырский кулак поразит эту одноногую доходягу с первого удара.