зубы в испуганно вытаращенные глаза. — Просто... заткнись! Захлопни пасть и внимательно... меня... слушай. Ты, сука тупая, чуть сына моего не угробила, улавливаешь?! Бросила мою жену в парке беспомощной и даже скорую не вызвала! Если бы не добрые люди... с-сука... Ты в курсе, что моя жена — из-за тебя! — родила не там, где мы планировали, а в уебищном муниципальном роддоме с каким-то франкеншейном вместо врача?! Это у тебя называется «ошибочка вышла»... да, тварь?

Нонна изо всех сил цепляется за мою руку, стараясь отодрать ее от подбородка и слëзно поскуливает, давя на жалость. Блядь, как будто я не знаю, что при таком захвате ей скорее ссыкотно, чем реально больно... Даже синяков не останется.

— Но самое страшное для тебя в этой «ошибке» другое... милая девочка с ипотекой, — продолжаю я, держа ее взгляд в паническом плену. — За то, что ты решила разрушить мою семью, я разрушу твою жизнь. Вот так, с легкостью.

Отшвыриваю ее прочь и снова подхожу к окну. Слышу за спиной завывания и всхлипы.

— Я... н-не... хотела! — рыдает Нонна. — Так получилось!..

— Я тоже не хочу, — заставляю себя вернуться к спокойному тону с трудом и смотрю исключительно на свиноферму. — Но что поделать. Такова жизнь, милая. Что посеешь, то и пожнешь.

♂️ Глава 22. Князь. Свинство в подарок

Рыдания Нонны с распухшим от соплей носом раздражают. Из-за ее шмыгающего скулежа еще больше тянет свалить из этого вонючего местечка в кратчайшие сроки. Но сначала надо донести до ее блондинистых мозгов кое-какие важные моменты. Иначе под угрозой окажется весь смысл моей затеи.

Мельком проверяю, сколько времени у меня еще есть в запасе, и вижу на телефоне пропущенный звонок из роддома.

Что-то с Дашей..? Или моим сыном?

Быстро перезваниваю. Все мысли о ноющей рядом Нонне мгновенно выметаются прочь, когда в трубке отвечает незнакомый мужской голос. Я напряженно говорю:

— Это Князев. Вы мне звонили. Что с моей женой? Или вы по поводу нашего ребëнка?

— Добрый день, Владан Романович, — миролюбиво здоровается собеседник. — Насчет ребенка новостей не скажу, я не по этой части. Моя область — невропатология. Александр Леонидович настаивает, чтобы я держал вас в курсе по малейшей динамике анализов Дарьи... э-э, забыл спросить, удобно ли вам говорить...

— Удобно, — резко бросаю я сквозь фоновый шум женской истерики и ухожу в соседнее помещение, где потише. — Продолжайте, слушаю внимательно.

Это крошечная кухня размером метр на метр, куда еле вмещается плита и микроскопический умывальник. Впрочем, и сама так называемая сельская квартирка ничуть не лучше. Настоящая конура — жалкая и уебищная, где стены с низким потолком давят на голову. Не представляю, как вообще можно жить в такой тесноте.

— Хмм... — задумчиво тянет невропатолог, явно прислушиваясь к нытью Нонны. — Видите ли, я только что побеседовал с вашей женой. Мы провели несколько тестов, посмотрели анализы... отрицательной тенденции я не заметил, но счел долгом предупредить вас, что ее амнезийный случай лучше всего нивелируется естественным путем.

— То есть?

— То есть я крайне не рекомендую вам торопить события, чтобы не спровоцировать негативный откат. Дарья нуждается в спокойствии, стабильности и полной уверенности в завтрашнем дне. Никакого давления на нее быть не должно, понимаете? Если вы действительно хотите, чтобы она вспомнила те несколько дней незадолго до родов, которые у нее оказались заблокированными в результате черепно-мозговой травмы...

— Подождите, — прерываю его в смешанных чувствах. — Значит, с памятью у нее всë в порядке? Она меня помнит?

— Не совсем. Сказала, что понемногу припоминает. А вот на любые попытки уточнить события последних двух дней жалуется на сильную головную боль. По статистике процент самовосстановления пациентов естественным путем при подобном анамнезе весьма высок... поэтому мой вам совет — не напрягайте жену и не расстраивайте по возможности. Пусть никуда не торопится, питается правильно, хорошо спит, расслабляется. Благо, что релаксационных практик сейчас разных полным-полно...

Невропатолог дает мне еще несколько рекомендаций и прощается. А я приваливаюсь к стене, переваривая новости. Если Даша не помнит теперь всего лишь последние пару дней, то это означает лишь одно.

Итак, она действительно забыла то, что видела.

Но скоро вспомнит...

Что ж, буду действовать на опережение и перекрою ей свой косяк какими-нибудь охуенными эмоциями, чтобы легче простила.

Кто знает, может, ее проблема с памятью — тот самый шанс завязать наконец с этим долбоебическим семейным кризисом и зажить спокойно?

Нонна напоминает о своем существовании длинным прерывистым всхлипом и появляется в дверях узкой кухоньки.

— Я здесь жить не буду! — гневно выкрикивает она, смахивая с пятнисто-красного лица налипшие белокурые пряди. — Не думай, что у тебя получится оставить меня в этой дыре, Влад!

Небрежно пожимаю плечами.

— А я и не думаю, что ты останешься здесь жить, Нонна. Я это просто... знаю.

— Да с чего ты это взял?!

Нехотя присаживаюсь на край шаткого подоконника и сообщаю ей буднично:

— Я подскажу, но ты открой уши и услышь меня. Итак, первое. У тебя нет выбора, потому что я за тебя всë решил. Точнее, выбор-то есть... но альтернатива этому жилью — тюремный срок. Не тешь себя иллюзией, что тебе нечего впаять. Я запросто найду законное основание для этого, было бы желание. Но тебе повезло. Отсидеться годик за решеткой — как по мне, слишком мягкое наказание за твои выкрутасы. Там ты скорее заскучаешь, чем реально начнешь сожалеть о чем-то. А здесь... — я демонстративно обвожу долгим взглядом тусклые серые стены и останавливаю его на здании свинофермы в окне. — Здесь тебе придется основательно въебывать, чтобы заработать на кусок хлеба. И каждую минуту, каждую секунду ты будешь ощущать запах дерьма, в которое сама и угодила, когда перешла мне дорогу. Когда перестала думать головой и забыла о том, что я говорил. Тебе не стоило даже просто дышать в