Я продолжила рассказывать им все, чему я научилась у Уриэля. Все, через что я прошла в своем обучении, в своей жизни, в своем существовании. Обстоятельства моего рождения испортили меня во всех отношениях еще до того, как я узнала, что идет война.

— Он не сдастся, — сказала я им, желая, чтобы они перестали недооценивать его. — Я знаю, что вчера вы пробили большую брешь в его планах, но я знаю этого человека, и из-за этого будет только хуже.

Он уйдет в подполье и попытается разорвать их всех на части.

— Ты думаешь, он придет за тобой?

Впервые заговорил Раф, и, хотя мне захотелось притвориться, что я его не слышу, я не хотела, чтобы Фелипе забирал назад свое предыдущее — взрослое замечание.

— Да. Он не из тех, кто позволяет своему имуществу разгуливать даром. Он заявил на меня права давным-давно, и в его голове я принадлежу ему.

Челюсть Рафа сжалась, и если бы он продолжал в том же духе, его зубы сломались бы. Тем не менее, он ничего не сказал, и я попыталась преодолеть тяжесть в груди.

— То, что сделали Уриэль и его люди, — сказал мистер Уэйнрайт, преодолевая напряжение, — это не то, за что выступает Общество. Изначально мы были созданы для того, чтобы попытаться прорваться сквозь классицизм, созданный монархиями, немного уравнять мир, чтобы в нем не всегда были имущие и неимущие.

— Со всеми имущими членами королевской семьи, — добавил Фелипе. По иронии судьбы, поскольку он был членом королевской семьи.

Мистер Уэйнрайт кивнул. — Да. И теперь Уриэль своими атаками подорвал то, над чем мы работали. Нашей целью было достижение соглашения, которое обсуждалось в течение многих лет.

— Теоретически, — добавил Раф.

Все вокруг кивают.

— Да, — признал Уэйнрайт. — Многие члены королевской семьи были против освобождения от какой-либо власти или контроля…

Он замолчал, и я нашла это интересным, как будто изменилось что-то еще.

— Есть ли какой-нибудь шанс, что эти соглашения будут реализованы? — Я подтолкнула.

Король и лидер сопротивления обменялись взглядами, и, когда Фелипе кивнул, мистер Уэйнрайт наклонился ко мне.

— На самом деле, шанс есть. Как я уже сказал, Уриэль повредил отношениям, которые мы строили, напав под нашим именем, но из-под этих обломков появился луч надежды.

Если этот старикашка в ближайшее время не перейдет к делу, я собиралась начать наносить удары. Мои руки, должно быть, дернулись, привлекая внимание Рафа, и понимающая улыбка на его лице сказала мне, что он мысленно называет меня Насилием.

— В том нападении погибло много высокопоставленных членов королевской семьи, — продолжил мистер Уэйнрайт. — Многие из них были твердо настроены на свой путь. На их место приходит молодое поколение, и, похоже, они гораздо более открыты для голосования, которое мы пытаемся установить.

Фелипе кивнул, выглядя довольным.

— Особенно Австралазии. Эти старые ублюдки никогда бы не согласились ни на что, что лишило бы их какой-либо власти, но Алекс, кажется, гораздо более открыт для обсуждения. С королем Новой Америки Манро на борту, на нашей стороне три сильнейшие монархии, и это впервые за несколько десятилетий.

Я прочистила горло, лицо сморщилось, когда я попыталась осознать, о чем они говорили.

— Алекс? — Я повторила. — Алекс ведет себя открыто и разумно?

Австралазийский принц, которого я знала, был мини-социопатом, как и его отец. Думаю, я могла бы отдать ему должное за то, что он проявил немного меньше склонности к доминированию, но не очень.

— Так ты собираешься попытаться продвинуть это сейчас? — Спросил Раф, откидываясь на спинку стула. У ублюдка были идеально расставлены ноги, он был расслаблен и уверен в себе. Мне было интересно, был ли у него когда-нибудь момент, когда он был неуверен в себе.

— Сейчас самая лучшая возможность, — подтвердил Фелипе. — Мы просто хотели перепроверить информацию Вайолет и убедиться, что она не слышала о каких-либо других планах Уриэля.

Я покачала головой.

— Просто еще больше таких же атак, как у в Академии. Еще больше взрывов, еще больше смертей членов королевской семьи, и — как только он полностью разрушит фундамент, на котором вы все строили монархии, и как только наследники будут мертвы — он станет верховным лидером. Стиль настоящего диктатора. Единственная проблема Уриэля с тем, как монархии управляли миром, заключалась в том, что он не был главным. Это не имело никакого отношения к тому, чтобы сделать жизнь обычных людей лучше, как бы он ни притворялся.

Раздался еще один стук в дверь, и Фелипе взглянул на свой считыватель по руке. Но прежде чем он успел что-либо сказать, дверь открылась и вошла Хасинта. Ей не нужно было ждать приглашения; эта женщина была здесь королевой.

— Извините, я опоздала, — беззаботно сказала она. — У меня было несколько неотложных проблем с близнецами. Наклонившись, она запечатлела поцелуй на губах мужа, задержавшись там на мгновение. Я не видела, чтобы они были такими нежными, когда я была здесь в последний раз, но, возможно, почти потеря его что-то изменила между ними.

Или, может быть, они всегда были такими, и я просто не видела этого раньше.

— На чем мы остановились? — спросила она, садясь рядом со мной и некоторое время свирепо глядя на своего сына, прежде чем повернуться к Фелипе.

— Наш следующий шаг — остановить эту войну между Обществом и монархиями, — как ни в чем не бывало сказал Фелипе.

Хасинта усмехнулась.

— Тогда, я вижу, переходим к самой легкой части.

Взгляд Фелипе был полон веселья и небольшого жара, когда он улыбнулся своей жене, и у меня снова возникло желание врезать Рафу по горлу. Ублюдок не должен быть таким изувеченным… Посмотрите на его гребаных родителей! Они были как Прекрасный принц и Золушка. Крутые версии.

— Мы собирались спросить Вайолет, есть ли у нее какие-нибудь идеи, — вмешался мистер Уэйнрайт, чопорно складывая руки перед собой, — основанные на том, что она узнала за время, проведенное с Уриэлем.

Все глаза обратились ко мне, и Хасинта слегка сжала мою руку в знак поддержки. Она думала, что я смогу это сделать, и я решила, что говорить честно — единственный способ пройти через это.

— Что-то должно измениться. Это факт, как я его вижу. Я провела девять дней, терпя их промывание мозгов, чтобы увидеть зло в монархиях, и хотя многие зверства, совершенные при королевском правлении, открыли мне глаза, это не вызвало у меня желания полностью отказаться от этого. Это заставило меня захотеть увидеть, как из-под обломков поднимается более совершенная система.

— Что это за система? — Спросил Фелипе, задумчиво склонив голову набок.

Я прочистила горло.

— Послушайте, это