минут, не осмеливаясь войти, потому что знала, что там сидит та, которую я хочу придушить. Элиза спасла мои навязчивые мысли и желания. Её лицо всё ещё светилось. И я не удержалась:

— Смотрю, моё отсутствие пошло тебе на пользу? — толкая её в плечо, подкалываю я.

— Не говори так! Я правда скучала, — Элиза запнулась. — Но да, — не сдерживая улыбки, ответила она. — Лишь в этом смысле да!

— Как это произошло вообще?

Мы простояли у кабинета ещё пять минут до звонка, обсуждая её смелость. Элиза и вправду, как сказал Аарон, настолько отчаялась, что осмелилась подойти к Элаю. Только это было не совсем так — прямо, а подошла она к ним по другой причине, ну а потом всё как-то закрутилось, и они начали общаться.

Элиза подходила изначально вообще к Аарону, чтобы узнать неизвестно ли ему что-то обо мне. Аарон ей ответил, что он старался достучаться до меня через директ инстаграма, но я его игнорировала. Тогда Элиза пожаловалась ему тем же и в разговор вступил Элай. Элиза описывала его так, словно он был ангелом. Всё время говорила, что он хороший, что он милый и что у него самые чистые и светлые глаза, и упустим тот факт, что они у него тёмно-карие.

Всё ещё разговаривая, мы зашли в класс и почти сразу замолкли. Раздалось громкое и протянутое «о-о-о» от рыжеволосой бестии и её хохочущих подружек, которые привыкли ей во всём поддакивать.

Первые десять секунд, пока я проходила к своей парте, я игнорировала, а затем нервы потихоньку начинали сдавать. Клянусь, я бы ударила её головой о стол, если бы не учительница, вошедшая в класс.

Кимберли сегодня сидела на другом ряду на парту ближе. И когда она повернулась в мою сторону, то я всем своим взглядом старалась дать понять, чтобы та держала свой рот прикрытым.

«Советую молчать или мои слова о том, что тебя я придушу первой, станут реальными», — примерно так я говорила своим взглядом.

Ким не переставала противно улыбаться. Но я уже не обращала на это внимание, потому что вникала, или по крайней мере старалась вникнуть, в слова учительницы. Урок тянулся медленно и мучительно. И единственный плюс в том, что всё это время молчала Кимберли.

♡⁠♡⁠♡

Впервые за почти весь сентябрь я посетила нашу столовку. На ланч меня притащила Элиза под предлогом, что хочет со мной поболтать, потому что долго не могла этого сделать. И я не вправе была отказать. Ладно, признаюсь, что я тоже очень хотела с ней поговорить. Хотела рассказать о Юджине, об Аароне и о моей истории с психбольницей. Я знаю, что не должна, но просто хочу, чтобы подруга знала правду.

— Что тебе взять? — спрашивает Элиза, поднимаясь со своего стула.

— Ничего.

— Брось! Как это? Мы зачем пришли на ланч?

— Я думала поговорить? — улыбаюсь я, и она кивает, отвечая:

— Само собой. Но к хорошему разговору всегда должна прилагаться хорошая и вкусная еда!

— Я не брала денег, Элиза, так что ничего не нужно, — повторяюсь я, и девушка цокает языком.

Я наблюдаю за её отдаляющейся фигурой. Сложа руки на столе, я просто сижу и жду. Озираясь по сторонам, вижу, что моя персона интересует лишь некоторых. Неужели всем и вправду всё равно на то, что сказала Кимберли? Тогда я счастлива, если это так и есть.

Дверь столовой открывалась и закрывалась каждые пять минут, и обычно я не обращала на это внимание, но сейчас повернулась. В столовую вошла Кимберли, и её смех разносился по всей столовой. Нестранно, что я обернулась, правда же?

Она вальяжно прошла мимо нашего стола и скажем так «невзначай» зацепила своей ногой мою сумку, которая стояла на полу. Я уже собралась огрызнуться, потому что мои нервы не резиновые, но ко мне вовремя подошла Элиза.

— Не обращай на неё внимание. Она тебя провоцирует специально. Хочет, чтобы ты сорвалась.

Конечно. Хочет всем доказать, что я психичка. Это хотела сказать Элиза, но умолчала, решив не задевать эту тему и меня.

— Кстати, я хотела с тобой поговорить именно об этом, — начинаю я.

Девушка машет головой.

— Не нужно, Лаура. Ты не обязана.

— Нет, я сама хочу тебе рассказать всё, что было на самом деле, чтобы ты не считала меня такой, как считает полшколы.

— Я и так тебя не считаю такой… — Элиза смотрит в самые глаза и говорит с самой настоящей искренностью.

Мне приятно, что хотя бы один человек на моей стороне. В начале сентября я думала, что вдруг у нас с ней получится и мы станем теми подругами, которые пойдут вдвоём против всех? Кажется, так оно и случилось. Я не ошиблась в ней, а она во мне.

— Но я всё равно хочу тебе рассказать, — настояла я. — Я живу с тётей и бабушкой, потому что у меня нет родителей. — Лицо Элизы расслабилось, и даже мелкая улыбка угасла. — Моих родителей убили. Двоих. А маму вообще на моих глазах.

Ужас, сожаление заполнили лицо подруги. Она открыла губы, чтобы сказать, как ей жаль, но я выставила указательный палец, тем самым говоря, что это ещё не конец всего того, что я хотела бы рассказать.

— Мне было семь лет, когда это произошло. Я была маленькой, и эти события очень сказались на моей детской психике. И вот… с тех самых пор всё началось. Моя жизнь распалась на «до» и «после». У меня начались частые панические атаки. Я не могла нормально спать, потому что, каждый раз, как я засыпала, меня всегда мучили кошмары с родителями. А потом… после двенадцати где-то всё усложнилось. Мне становилось всё хуже и хуже. В пятнадцать я хотела совершить самоубийство. И у меня почти получилось, но меня застукала бабушка. У неё там чуть сердце не сдало, и она сказала, что это была последняя капля её нервов. И меня положили в психиатрическую больницу, чтобы помочь.

— Лаура… Мне так жаль…

— В районе тринадцати лет надо мной очень сильно поиздевался один парень из старших классов, из одной из моих про. Их я, кстати, меняла так часто в своей жизни, что не успевала привыкать. И в каждой из них у меня не было друзей. Меня считали психованной дурой, как, впрочем, и считает Кимберли. Полгода назад меня выписали из психбольницы, решив, что с меня хватит, что я уже пришла в себя. Но я продолжаю принимать различные препараты, чтобы поддерживать себя и снова не сорваться.

— И как ты сейчас? — я видела мерцающее