— сказал Дрен. — А теперь лучше это сделай.

— Пошли, — сказал Квист. Он обнял Лию за плечи. — Я провожу тебя до угла.

Она снова проверила сверток у себя в руках. Снова шмыгнула носом. Прижала руку к груди, чтобы скрыть порез. Квист выглядел обеспокоенным, но Дрен видел, что она собирается это сделать. Спасибо, блядь, за это. Лучше, если она сделает это по собственной воле, а не по принуждению.

— Я горжусь тобой, Лия. Пусть Синь воссоединит тебя с твоей семьей в следующем мире. — Дрен не верил в эту религиозную чепуху. Боги Джии, Бог Эгрила – насколько он понимал, все это было полной чушью, но он знал, что эти слова заставляют людей чувствовать себя лучше, особенно сейчас.

— Спасибо тебе, Дрен.

Дрен поцеловал ее в последний раз, а затем Квист увел ее прочь.

Фалса подпрыгивала рядом с ним:

— Я не могу в это поверить. Я, черт меня побери, не могу в это поверить. Я думала, она струхнула. Я думала, она не собирается это сделать. Ни за что.

— Прояви хоть каплю уважения, — сказал Дрен, бросив на нее взгляд, который точно сказал ей, что он сделает, если она не заткнется к чертовой матери. Девочка поняла сообщение.

— Извини. — Ее волнение исчезло, сменившись собственным страхом. Страх перед Дреном. Хорошо.

Он стряхнул с себя раздражение. Она научится. Больше крови под кончиками ее пальцев помогло бы:

— Все в порядке. Просто... все это нелегко. Ты дала нам ценную информацию, но, если бы эгрилы узнали, они бы тебя за это убили. Они убили бы всех нас за то, что мы узнали об этом. И не быстро. Так что бояться или сомневаться — это нормально. Так мы остаемся свободными.

— Я буду лучше.

— Будешь, конечно.

Прибежал Квист, чтобы присоединиться к ним:

— Она уже в пути.

Не говоря ни слова, Дрен начал карабкаться обратно на крышу. Остальные последовали за ним.

— Эй, Дрен! — позвал Квист.

— Что?

— Разве у тебя сегодня не день рождения?

Дрен остановился. Так оно и было. Ему стукнуло шестнадцать.

10

Хэстер

Киесун

Хэстер протиснулся через распашные двери на кухню, держа пустые тарелки обеими руками. Его жена, его драгоценная Ара, мыла кастрюлю у окна.

— Они хотят еще еды.

Кастрюля выскользнула из руки, но Ара поймала ее и взяла себя в руки:

— Осталось немного, только...

— Наша. Я знаю. — Хэстер поставил тарелки и вытер лоб. Во имя Четырех Богов, он вспотел как сумасшедший. Его сердце частило. — Оставь немного для нас. У Джонаса, по крайней мере, есть что поесть. Нам придется отдать им остальное.

— Они хотя бы заплатят нам за то, что съели?

Он взглянул в сторону дверей, и его затошнило:

— Сомневаюсь.

— Но как мы добудем больше припасов? Они не могут так с нами поступить.

— Не могут? — Хэстер рассмеялся. Лучше смеяться, чем плакать. — Они могут. И поступят. Это мы не можем. Это нам придется смириться.

— Скажи им, что больше ничего нет. Они поймут. Весь город голодает. — Слова выползли, как черви, но он мог сказать, что даже Ара не верила в то, что говорила. — Скажи им нет.

— И они меня убьют, если я это сделаю. Или тебя. Или — да защитит его всевышний Ало — Джонаса.

— Только не нашего сына, — ответила Ара срывающимся голосом. Они оба подняли глаза к потолку, как будто могли сквозь него увидеть, где спит их прекрасный мальчик.

— Ты же знаешь, что они это сделают. Ни секунды не колеблясь. Или отведут нас туда, куда отправляются исчезнувшие.

— Исчезнувшие? — Ара обмякла, побежденная. — Скажи им, что еда будет у них через десять минут.

— Скажу. — Хэстер повернулся, чтобы уйти, чувствуя себя беспомощным, его тошнило.

— Дай им еще бутылку вина, — крикнула ему вслед Ара, снова принимаясь за работу.

Хэстер остановился у вращающихся дверей. Глубоко вздохнул. Хотел бы он быть таким же сильным, как его жена.

— Я это сделаю. И буду молиться, чтобы они ей подавились, — прошептал он себе под нос. В последний раз вытерев лоб, он снова нашел свою улыбку и вернулся в таверну.

Это было небольшое заведение. В таком многолюдном городе, как Киесун, было мало места, но ему хватало. Хватало, чтобы он мог гордиться тем, что таверна — его собственность. Ему было все равно, что она обветшала или что мебель знавала лучшие времена. Она была его. Раньше Хэстер надеялся, что сможет передать гостиницу своему сыну, но не сейчас. И все из-за солдат снаружи. Местные жители больше здесь не пили, считая это место постоялым двором Эгрила; как только вся еда и вино исчезнут, у Хэстера не будет даже этого бизнеса. Его таверна будет разрушена.

По крайней мере, Ара и Джонас были в безопасности. Они были единственным, что имело значение сейчас. Сохранять им жизнь. Каждый день. Он будет беспокоиться о завтрашнем дне, когда он наступит. Больше он ничего не мог сделать.

Он взял еще одну бутылку вина. Эгрилы могли пить эту дрянь только теперь, когда они стали слишком пьяны, чтобы соображать. Немногое оставшееся из качественных или марочных вин, закупленных у мейгорских купцов в те времена, когда корабли реально шли в Киесун ради торговли, придерживалось на случай, когда действительно нужно выменять что-нибудь или выпутаться из неприятностей.

— Друзья мои! — Хэстер широко развел руками, выходя на улицу, изображая радость, которой не чувствовал. — Десять минут. Моя добрая жена обещает, что приготовит вам еду всего за десять минут.

— Спасибо, Хэстер, — сказал солдат слева, держа на коленях девушку и запустив руку ей под юбку. — Ты хорошо относишься к своим клиентам. — Белая маска закрывала верхнюю половину его лица, но она не могла скрыть похоть в его глазах.

— Именно этим я и знаменит, — ответил Хэстер, наполняя их кружки и стараясь не обращать внимания на второго солдата, который просовывал язык в горло своей девушки, заглушая ее крики. Слава Ало, Драгоценному, у Хэстера был только сын, и его дорогая Ара слишком стара для внимания эгрилов.

У третьего солдата, более молодого, чем остальные, со свежим лицом, по крайней мере хватило порядочности выглядеть смущенным поведением своих друзей. Его девушка сидела рядом с ним, благодарная за