Шрифт:
Закладка:
– Вот как?
– Да, вот он и сегодня уехал к Лизе. Решил пожить у нее.
– Вы мне говорили, я помню. Наверное, он поступил правильно, любовь залечивает даже самые болезненные раны, нанесенные жизнью.
– Я тоже так думаю, – тихо вздохнула Прудникова.
– Тамара Михайловна, вы ведь познакомились с Еленой Валентиновной, когда она уже перешла в школу, в которой и работала до своей гибели?
– Да, это так, – несколько растерянно отозвалась Прудникова.
– А о старой своей школе она когда-нибудь вспоминала?
– Практически никогда. Только раз мы перебирали вещи на антресолях и случайно наткнулись на альбом с фотографиями. Лена открыла один из них и говорит: «Смотрите, Тамара Михайловна, какая я была молодая!» Я ей отвечаю: «Вы и сейчас, Лена, не старая». А она засмеялась. «А вот, – говорит, – и мой первый выпуск!» И так получилось, что мы с ней еще долго старые фотографии перебирали. Она показала мне Эммануила. Фото, кажется, было восьмого класса. Он там такой премиленький был!
– По-моему, Эммануил Захарович и сейчас очень даже ничего, – пошутила Мирослава.
– Да, – ответила Прудникова, – но теперь он взрослый мужчина. А тогда был совсем еще ребенком. – Женщина тихо вздохнула и утерла непрошенно набежавшую слезу.
Мирослава решила отвлечь ее от печальных мыслей и спросила:
– Елена Валентиновна ни с кем из своих прежних коллег отношений не поддерживала?
– Нет, – покачала головой Прудникова и добавила: – Со слов Лены я поняла, что она дорожила отношениями с русичкой.
– С русичкой?
– Да, преподавательницей русского языка, но после того, как они с Эммануилом поженились, она не считала возможным поддерживать с ней связь.
– Почему?
– Разве непонятно?
– Нет, – ответила Мирослава, хотя, конечно, отлично понимала, в чем именно дело.
– Лена стеснялась, – тихо ответила женщина.
– Чего? Своей любви к Эммануилу? Разве любви стесняются?
– Вы забыли, что Эммануил был учеником Лены?
Мирослава ничего не забыла, но задавать вопросы на эту тему больше не стала. Спросила о другом:
– Вы знаете имя и фамилию русички?
– Только имя. Ее звали Галина.
«Спасибо и на этом», – подумала детектив, она надеялась, что по имени и по преподаваемому предмету так называемую русичку вычислить будет несложно.
Она подозвала официантку и, несмотря на протесты Прудниковой, расплатилась сама.
Объяснять Тамаре Михайловне, что все расходы, связанные с опросом свидетелей, оплачивает Андриевский, она сочла излишним.
Когда они вышли из кафе, Прудникова неожиданно ухватила детектива за рукав.
Мирослава удивленно обернулась.
– Простите, – смутилась женщина.
– Вы хотели меня о чем-то спросить?
– Попросить, – выдохнула Прудникова и, глядя Мирославе в глаза, взмолилась: – Ради всего святого, найдите того негодяя, что убил Леночку.
– Я очень постараюсь сделать это, – заверила ее детектив.
– И еще…
– Я слушаю вас.
– Эммануилу в полиции сказали, что Лену убил какой-то алкоголик. Но я не верю, что это может быть правдой.
– Я тоже, – ответила Мирослава, – но и, не проверив эту версию, сбрасывать со счетов ее нельзя.
– Так проверьте! – громко воскликнула женщина.
– Именно этим я занимаюсь, точнее, проверкой всех возможных версий, и ищу факты и улики, указывающие на виновного.
– Простите меня, – потупилась Прудникова, – не мне учить вас вашей работе.
– Ничего страшного. Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Мне пора идти, Тамара Михайловна.
– Да, да, еще раз простите. До свидания.
– До свидания, – Мирослава заспешила к своей машине.
На улице становилось жарко. Солнце наконец-то выпуталось из кудрей ленивого облака. Да и само облако куда-то подевалось, то ли растаяло, то ли уплыло…
Глава 13
Выйдя из дома, Олег Андриевский быстрым шагом приблизился к терпеливо дожидавшемуся его такси. Положил в багажник небольшой чемодан и спортивную сумку, потом удобно устроился в салоне автомобиля на пассажирском месте рядом с водителем.
Вернее, водительницей. За рулем такси сидела любимая девушка Олега Елизавета Сергеевна Ольховская. Собственно, и сама машина была собственностью Елизаветы.
– Извини, я не очень долго? – спросил Олег.
– Ну что ты, – улыбнулась она ласково.
– Меня Тома задержала.
– Ваша экономка?
– Наш ангел-хранитель, – серьезно ответил он. – Я даже не представляю, как мы жили без Томы.
– Но ведь когда-то вы жили без нее, – проговорила Елизавета ровным голосом.
– Я этого когда-то даже не помню, – грустно признался Олег Андриевский, – когда Тома появилась в нашей семье, я был совсем маленьким. Поэтому мне кажется, что Тома всегда была с нами.
Елизавете захотелось спросить о том, какую же роль играла в их семье Елена Валентиновна, однако вовремя поняла, что своим нетактичным вопросом она только еще больше растревожит изнывающее от боли сердце Олега. О том, что он любил свою мать, она догадывалась и раньше, но теперь, после того, как ее не стало, неожиданно открыла для себя, что Олег любил свою мать трогательно и нежно, несмотря на то что Андриевская не так уж и много времени уделяла семье. Хотя девушка допускала, что ее взгляд со стороны не был объективным. Скорее всего, Елена Валентиновна мало занималась домом, но сыну в детстве уделяла достаточно внимания, если он, и став вполне взрослым, испытывает к ней такую глубокую привязанность.
Елизавета увидела в зеркале скорбный лик своего возлюбленного, подавила рвущийся наружу тихий вздох и сосредоточила свое внимание на дороге. Но спустя некоторое время стала думать, как там сейчас ее брат.
В их семье мамы не стало рано. Елизавете было всего восемь, когда на ее плечи легли не только тяготы по ведению домашнего хозяйства, но и забота о младшем брате. Отец, стараясь заработать лишнюю копейку для семьи, с утра до вечера пропадал на работе. Приходил усталый, съедал подогретый дочерью ужин и, едва пробормотав что-то ласковое, но маловразумительное, ложился спать. А Лиза убирала на кухне, мыла посуду, доделывала домашние задания, если не успевала сделать их днем. И тоже еле добредала до кровати со слипающимися на ходу глазами.
Днем она старалась не думать о маме, потому что это было очень больно. А ночью мама приходила к ней часто, почти каждую ночь. Разумеется, во сне. Но Лизе почему-то казалось, что мама приходит наяву. Она садилась на край дочкиной кровати, подтыкала со всех сторон одеяло, поправляла подушку, гладила Лизу по голове и все просила, чтобы дочка заботилась об отце и получше приглядывала за братом.
Сквозь сон Лиза чувствовала теплое касание материнской руки, и слезы бежали по ее щекам. Каждое утро, когда она просыпалась, ее подушка была мокрой от слез.
Шли годы, Лиза взрослела. Она уже давно понимала, что мама не приходит к ней по ночам, а просто снится, потому что она сама часто о ней думает.
Окончив школу, Лиза поступила в вечерний институт и устроилась работать курьером. Эта постоянная беготня по всему городу раздражала ее, и она, получив права, стала таксовать на их стареньких «Жигулях», которые ей безропотно отдал отец. Позднее Лиза смогла сменить «Жигули» на подержанную иномарку.
Жизнь вроде бы налаживалась. Вот только брат по-прежнему беспокоил
