смогу притворяться, что не знаю об этом? Нет, точно нет. Но я попытаюсь, потому что мы договорись. А это отчаявшееся сердце нужно как-то успокоить, оно мне всю грудную клетку вспороло.

Почему он позвал меня? Мы не друзья, и не встречаемся. Почему я согласилась? Ох, мне не хочется анализировать данную ситуацию прямо сейчас.

Беру рюкзак и пакет, и торопливо складываю чистое белье, носки, пижаму, книги и тетради для лекций, зубную щетку и еще несколько нужных гигиенических прибамбасов. Бегу надевать пуховик, мне невтерпеж.

— Куда собралась на ночь глядя? — мать кладет руки по бокам. Аленушка заслышав выбегает и с перекошенным лицом наблюдает, как я одеваюсь.

— У Марка переночую, — сглупив, вываливаю всю правду. Ведь могла же сказать, что к Женечке иду, но…

Матушка хватается за сердце, сестрица начинает шипеть, словно змея. Наверное, от Катьки набралась.

— Совсем из ума выжила! Никуда ты не пойдешь, не вздумай! Стыд и срам!

— Кому стыд и срам? — смеюсь. — Я же в гостевой комнате буду спать. У нас проект задан по…эээ — сочиняю на ходу. — Экономике.

— Проект у нее, — ворчит мамань. — Не придумывай! Лапшу мне на уши не вешай! Думаешь, залетишь и все, так нет уж, милая моя! Это тебе не Димочка! Тут ранг повыше будет. Останешься одна пузатая, у разбитого корыта рыдать. А кто тебе с лялькой помогать будет? Я? И не надейся.

— Боже, что ты несешь, — краснею, вытаскивая из обувницы свои удобные валенки. — Мама… не все в жизни сводится к этому.

— Все сводится именно к этому! — не унимается та. — Муженёк! Ну ка, иди сюда! Ты посмотри, что твоя дочурка удумала! Я ей тут корзину собрала, — и реально ведь выносит с кухни корзинку с бутылкой шипучего напитка и пирожками, — чтобы Димочке завтра утром в университет отнесла, а она глупостями решила заниматься. Взрослой себя возомнила.

Я неверяще моргаю, склонившись в позе изогнутого жирафа, рассматриваю корзину с гостинцами, завернутыми в расписную салфетку с вышитыми инициалами Димки по краюшку.

— Мам, я не красная шапочка, я не понесу это никому, — натягиваю второй валенок на ногу и принимаюсь заворачиваться в шарф Марка, с приятным запахом хвои. — И тем более Димке…

— Ишь! Еще возражает мне… — опять за сердце хватается. — Славка, скажи ей!

— Она уже и правда взрослая, пусть сама решает, — папа боязливо косится на мать. — Не ругай ее. Понравился ей этот парень, что уж теперь.

— Не ругай ее?! Я все еще ее мать, — кричит на меня, багровея. — И я не разрешаю. Пока ты живешь в этом доме, ты будешь слушаться меня! Быстро раздевайся и шуруй спать!

— Мам, — выдыхаю.

— Сейчас же!

Прикрыв глаза, понуро раздеваюсь. Ссориться с мамой последнее дело. Мать еще немного качает головой и бубнит, но завидев мое послушание возвращается на кухню и выключает свет, направляясь в спальню. Отец тоже молча уходит, и только Аленушка сложив руки на груди шипит мне тихое вслед: Шшш-шлю…шшшш…

— Что ты сказала? — разворачиваюсь и впиваюсь в сестрицу пораженным взглядом.

Та лишь усмехается, высокомерно глядя на меня.

— Правда глаза заколола? У самой парень есть, а ночевать опять едешь к Маркуше. Не ожидала от тебя…

Промолчав, иду к себе в комнату, не видя ничего перед собой. Неужели со стороны я выгляжу такой бесстыдной? Мама, сестра и даже папа… Они все думают обо мне плохо. Понимаю, я сама виновата, закрутила завертела… Закрываюсь и сажусь на краешек кровати. Буквально несколько минут назад я была самой счастливой на свете, а теперь…

— Иди сюда, я поделюсь одеялом, — шепчу в лютой темноте, отодвинув фонарик подальше.

— Уверена?

— Да…

Марк садится около меня, властными движениями обнимает за талию. Мы накрываемся, рядом с ним становится теплее… Он утыкается холодным носом мне в шею, дышит шумно, дрожит и опаляет жарким дыханием. Щекочущие мурашки кокетливо сбегают по коже, разнося приятное томление по телу, я не понимаю, что со мной происходит, почему я так смущаюсь, но не могу отвернуться, поворачиваю к нему полыхающее лицо. Его горячие губы так близко…

В темноте можно все, реакции не видно…

Только ощущения не скрыть…

Как они не понимают, не нужен мне никакой Димка! Теперь уже точно не смогу быть с ним, после игры с Марком, которая раскрыла все карты. Ведь сердцу не прикажешь… чувства не спрячешь. Они все равно выйдут, вырвутся на свободу, как бы не врал сам себе.

Но приходится все же отправить сообщение Марку:

«Извини, я не могу»

Глава 23

Рапунцель

После душа уселась в позу лотоса на кровать, облачившись в теплую пижамку. Волосы влажными завитками опустились по плечам. Дом погрузился в сон, а я включила маленькую ночную лампу и уставилась в экран телефона, гипнотизируя отправленное сообщение.

Извини, я не могу…

А в ответ тишина. Ноль реакции. Он обиделся? Понимаю, он думает, что завтра мы встретимся в университете, но я не уверена в своих силах. Жуть, как мечтается устроить себе еще один выходной. Отоспаться в мягкой постели, и немного пожалеть себя, если, конечно, на жалость будет настроение. Но с другой стороны, так хочется его увидеть. После всего, что произошло, у меня такое чувство, что только с ним мне тепло, хорошо, и уютно. Это странно и пугает.

Желудок издал еще один протяжный жалобный стон, подавая сигнал бедствия, и завалившись под одеяло, я устало прикрыла глаза. Не знаю, смогу ли уснуть. Временами меня настигает бессонница, особенно, если я голодна.

Спускаться на кухню попросту нет желания, разбужу кого-нибудь из своих, и будет мне бубнящая сказка на ночь глядя. Тогда вообще можно забыть про отдых.

Вынырнув из-под одеяла, я заглянула в корзину с гостинцами, стоящими на тумбочке и ждущего своего звездного часа. Мамань, конечно, потом спросит у Димки, дошел ли до него ее презент, но ведь уточнять о количестве доживших пирожков не станет. Поэтому, выхватив из красивой обертки сразу парочку, я вонзила в уже остывшую еду довольные зубки, утопая