Арджент склонил голову и обратился к Иветт по-французски.

Бонифаций подошел к Цумико с другой стороны и похлопал ее по плечу.

– С тобой все в порядке? – спросил он.

– Да.

Стоило отдать ему должное за усилия. Он выучил несколько японских фраз и теперь включал их в разговоры. Взаимное незнание свело беседы к самым элементарным любезностям, но кузены смогли обменяться парой слов.

– Тебе нравится Рождество? – спросил Бон-Бон, указывая на часовню, в которой они стояли.

– Да. Очень. – Даже зная, что он ничего не поймет, Цумико все равно добавила: – Очаровательный обычай. Я рада, что твоя мать решила пригласить и меня.

Вскоре после завтрака Иветт предложила всем пойти в маленькую церковь в нескольких километрах от поместья Смайтов. С наступлением Святок прихожане занялись украшением храма. Они собрали, сложили и перевязали кучи ароматных веток – сосны, можжевельника, магнолии, ели. Всю эту зелень раскладывали по поверхностям и заправляли в ниши весело болтающие женщины и, за печенье, горстка подростков. Повсюду свисали белые и золотые ленты. Грозди шишек и позолоченных орешков красовались в сердцевинах венков. Гранаты и груши алели яркими пятнами, и Цумико лениво подумала, не висит ли где-нибудь заодно омела. Разве это не английская традиция?

– Он просит передать, что здесь, по традиции, женятся все Смайты, – сообщил Арджент.

Цумико вежливо хмыкнула:

– И, что совершенно предсказуемо, он мечтает узнать, не хотела бы и ты выйти здесь замуж.

– Сейчас подходящий момент, чтобы сказать ему, что меня воспитывала сестра, которая не признает брак? – поинтересовалась Цумико.

Арджент ухмыльнулся и перевел. Бонифаций нахмурился и рванул к своей матери, которая, чтобы не мешать сыночку, старательно делала вид, будто увлеклась раскладыванием книг на скамьях. Цумико притворилась, что ничего не заметила, и стала разглядывать витражи часовни Святого Георгия. Каждый изображал различные картины из жизни героя – поиски и противостояние, битву и победу, спасение и награду. Цумико слышала романтическую легенду о мужественном юноше, который сразился с драконом, чтобы спасти принцессу. Сама она всегда считала дракона символом врага Божьего, но теперь, зная, что существуют драконьи кланы, забеспокоилась. А что, если древние рыцари охотились и убивали амарантов?

Не успела она попросить у Арджента разъяснений, как в помещение ворвался Жак. Его улыбка была немного вялой, он явно редко вставал до полудня. Жак не пытался освоить высокопарный японский язык, хотя Цумико заметила, что, как и его брат, он часто переходил на французский.

– Привет, красотка, – поздоровался Жак. – Не позволяй маме морочить тебе голову. Бон-Бон всегда был ее любимчиком, но со мной гораздо веселее. Скажи ей, Арджент.

Высокомерно склонив голову, Арджент перевел:

– Старший у нас – маменькин сынок, а младший предлагает тебе дебош и разврат.

Цумико скривилась:

– Я не думаю, что эти парни и вполовину так плохи, как ты их изображаешь.

– Сейчас они ведут себя наилучшим образом. Но это долго не продлится.

Жак выжидающе смотрел на них, и Цумико попыталась найти подходящее ребяческое замечание.

Указав на ближайшее окно, она предложила:

– Спроси его, действительно ли в Англии водятся драконы.

Арджент передал ее вопрос, и реакция последовала незамедлительно. Жак побледнел, пробормотал извинения и выскочил в ближайшую дверь.

– Что ты сказал? – спросила Цумико.

– Только то, что ты просила. – Поймав ее скептический взгляд, лис добавил: – Правда.

Вернулась Иветт и пробормотала еще несколько слов Ардженту, который резюмировал ее тираду:

– Она хочет, чтобы меня перевели в комнату для прислуги.

– В наших покоях хватит места для двоих, – возразила Цумико.

Ее дворецкий выслушал очередную возмущенную тарабарщину, которую и перевел с невозмутимым видом:

– Ты не должна брать зверя, даже ручного, в свою постель. Когда станешь старше, поймешь.

– Сейчас нельзя упомянуть тягу лис к гнездованию?

– Ни в коем случае. – Арджент безмятежно улыбнулся. – На самом деле, никогда не поднимай эту тему.

– Тогда скажи ей, что амарантам почти не нужно спать.

Потребовалось еще несколько минут, чтобы убедить Иветт, что Цумико не расстанется со своим питомцем. Женщина отвязалась от них только потому, что сутулый викарий пригласил ее присоединиться к остальным волонтерам за столом в соседнем зале. Когда последний член собрания вышел, в только что украшенном гирляндами святилище воцарилась тишина. Пахло лесом и цветами, а отблески огней играли на золоте и лентах. Обстановка казалась очень знакомой, поэтому Цумико села на первую скамью и подняла лицо. Может, часовня Святой Мидори больше и грандиознее, но атмосфера здесь была такой же. С легкой улыбкой на губах Цумико закрыла глаза и распахнула свою душу.

Через несколько минут ее прервал осторожный голос:

– Что ты делаешь?

Она не слышала приближения Арджента и слегка удивилась, увидев, что он стоит перед ней на коленях.

– Я молилась. Разве амаранты не знают о Боге?

Он медленно склонил голову:

– Наши истории расходятся, но у них одинаковое начало.

Все детство Цумико было пронизано Священным Писанием, и она ощутила всплеск любопытства.

– Ты был в Эдеме?

– Не лично. – Он придвинулся ближе, положил руки ей на колени. – Хватит обмениваться старыми историями, вернись к своим молитвам.

– Почему?

– Потому что я тут командую.

Поведение Арджента настораживало. Что притягивало его к ней? Ему сейчас не требовалась кормежка, но он, похоже, был готов умолять.

Лис помедлил еще немного, прежде чем тихо признаться:

– Ты сияешь. Как Сориэль из «Рассвета», как Ауриэль из «Золотого Семени». Как героиня любой сказки о Сородичах, Сломленных и Благословенных, ты сияешь.

– Кто они?

– Небесные гости и герои прошлого. – Он прижался грудью к ее коленям, и сквозь благоговение прорвались первые нотки нетерпения. – Еще одни старые истории, которые могут подождать.

Неужели амарантов посещали ангелы? Имелись ли у тех священные книги, заветы и пророчества, которыми они руководствовались в своей жизни?

– У вас есть книги? – спросила она. – Можно их одолжить?

– Очень мало, – пробормотал Арджент.

Цумико мягко коснулась его руки:

– Это сейчас действительно так отличалось от того, что обычно происходит, когда я ухаживаю за тобой?

Не сводя с нее глаз, он кивнул.

– Молитва – это не представление. Вряд ли я смогу повторить такое по команде, – призналась Цумико.

Арджент сделал медленный вдох, склонил голову и не стал развивать тему.

– Вместо того чтобы присоединиться к толпе бездельников, может, сходим на могилы Персиваля и Эими? Участок семьи Смайт – на местном кладбище.

– Да, пожалуйста.

Он накинул ей на плечи отороченный мехом плащ и вывел через боковую дверь. Обнаружив, что тропа к кладбищенскому участку занесена снегом, лис понес госпожу, жалея ее обутые в сандалии ноги. За часовней, под поникшими ветвями древних кедров и раскидистыми кизилами, под мраморными надгробиями спали поколения Смайтов. Арджент опустил Цумико на землю и отступил с погрустневшим лицом.

Он впервые оказался на могиле тети Эими? И стоял тут с пустыми руками.

– Какие цветы она любила? – спросила Цумико.

– Незабудки.

– Если сможем найти их, давай сюда принесем.

– Уместный жест. Ты молишься за своих предков?

Ему стало любопытно? Или он просто снова хотел посмотреть на молитву?

– Нет, но я чту их память, – ответила Цумико. – А ты? Как амарант встречает смерть?

– Редко. – Он слегка нахмурился, глядя на могилу своей бывшей госпожи. – Гипотетически.

– Ты… не умрешь?

– Я знаю, что