Королю Густаву II Адольфу с его амбициями непременно хотелось иметь наследника мужского пола. И королева родила ему двух мальчиков, но оба они умерли в самом раннем возрасте.

Темная кожа, много волос, хриплые крики… «Мальчик!» — объявили поторопившиеся придворные акушерки, и новость быстро дошла до ушей короля…

Это было 8 декабря 1626 года. Но опровержение новости не заставило себя долго ждать: «Это девочка». «Я надеюсь, — вздохнул отец, — что эта девочка будет стоить любого мальчика. Она уже показала себя, обманув всех нас». Мать, тонкая и светловолосая, возразила: «Она смуглая, как маленький мавр». Неприятие с ее стороны было полным.

Впрочем, это была первая удача Христины: вместо того, чтобы с самой колыбели быть окруженной кокетством, роскошью и женскими слезами, она получила мужское образование. «Пусть ее душа будет, как у мужчины, — повторял Густав Адольф, — пусть она не будет похожа на свою мать, такую слабую и такую легкомысленную».

Маленькая девочка и не думала противиться предложенному ей типу образования: она очень походила на своего отца и телосложением, и духом. Это сходство вскоре еще более усилилось слепым восхищением, которое она испытывала перед этим светловолосым гигантом, идущим от победы к победе, закованным в железо и окруженным славой. Едва освободившись от битв, король тренировал Христину на военных парадах, в дыму орудийных залпов и грохоте барабанов. Увлеченный этим, он даже надиктовал учебник, специально предназначенный для нее, сосредоточившись на мужественном поведении и обучении ремеслу солдата.

«Увы! — писала потом Христина в своих «Мемуарах». — Смерть помешала ему сдержать слово, и я не имела счастья получить законченное военное образование под руководством такого великого человека». Действительно, 6 ноября 1632 года этот удивительный отец был убит в сражении, но шведская армия в очередной раз одержала победу. Главнокомандующий погиб, оставив свой трон шестилетней девочке.

В возрасте, в котором ее ровесницы были увлечены куклами и играми, она была подчинена жесткому режиму. Ее окружало множество взрослых, среди которых были ученые Хорн и Матиас, и даже Сейм (Риксдаг) следил за этим и изучал в деталях ход и результаты обучения Христины. Десять-двенадцать часов работы в день. С шести часов и до полудня шло обучение основам лютеранской религии, истории, математике, философии. Короткий перерыв для принятия пищи. Но маленькая, можно даже сказать тщедушная, девочка не любила есть, ей было жаль тратить на это время, так жадна она была до знаний. Ненасытная Христина хотела все знать, все для себя открыть. После полудня следовали занятия иностранными языками: в первую очередь, латынью, которой она овладела в совершенстве, затем французским, одним из ее любимых языков; испанским, немецким (на нем говорила ее мать), английским, датским, итальянским (он пригодится ей позже, в годы, проведенные в Риме). Христина немного знала древнееврейский и арабский. Настоящая энциклопедическая культура.

Ее роли будущей властительницы тоже уделялось внимание. Она часто вела длительные разговоры с канцлером Акселем Оксеншерной об управлении страной, о европейской политике, о последних военных операциях. Христина мечтала править. Чего, например, стоит ее замечание, сделанное в «Мемуарах», удивительное и циничное своей искренностью:

«Дети, ожидающие наследования короны, легко переносят потерю отца».

А вот ее анализ своего собственного поведения:

«Недоверчивая, подозрительная, я не хочу роли второго плана. Что доминирует во мне, так это желание быть первой. Я люблю смеяться, отпускать колкости, но я сержусь, когда мне отвечают тем же, я легко впадаю в ярость».

Христина вела жизнь непосредственную, без протокола; в любое время года, как только она оставляла свой заставленный книгами кабинет, она садилась на лошадь, брала ружье и отправлялась на охоту. Чтобы получить больше удовольствия, она одевалась юношей, забывала расчесывать волосы и даже мыться, выражалась резко, часто используя ругательства. Настоящий мальчишка! И она будет оставаться такой на протяжении долгих лет. В возрасте, когда девушки начинают осознавать свою привлекательность и красоту, Христина оставалась существом таинственным, двуполым, сбивающим с толку свое окружение и всех, кто интересовался ее судьбой.

Что можно утверждать точно, так это то, что эта мужеподобная женщина категорически отклонила идею брака, несмотря на то, что самые заманчивые предложения сыпались на нее от самых известных дворов Европы. «Лучше смерть, чем замужество», — заявляла она. Не опасалась ли она, что, выйдя замуж, упустит власть, потеряет ту свободу действий, которая так ее привлекала?

Еще более интригующим, без сомнения, было ее сексуальное поведение. Она, казалось, могла переходить от одного пола к другому, ей было все равно: игры губами и руками с одной из своих фрейлин, Эббой Спарре, длинной и тонкой, приятной и покорной, полной противоположностью Христины, маленькой, немного сутулой, с резкими жестами и мужским голосом. Она никогда не забудет эту Эббу, будет писать ей пламенные письма и через тридцать лет после их первой встречи. А еще были ласки (если разрешенные, то до какого предела?) с тем или иным юношей, которого она потом отдаляла от себя, одарив важными поручениями, как, например, гасконца, рожденного в Швеции, Магнуса де ля Гарди, который смешил ее своими грубоватыми шутками, но она удалила и его, назначив послом во Франции. Другие были грубо выброшены без всяких почестей. Смех смехом, но нужно было уметь вовремя остановиться. В Христине было слишком много достоинств властительницы, чтобы на самом деле терять голову.