— Что значат угрозы одного человека? — не удержалась я.

— Конкретно этот человек может натворить много. Мы и так стараемся держаться в курсе того, что происходит в ведомстве, но Виктор был настойчиво убедителен в своих угрозах. Рассказал пошагово о своих действиях, и я ему поверил.

— А если сделать так, как он просит? — тихо спросила я.

— Отпустить всех троих? Ваше возвращение вызовет ещё больший ажиотаж, чем пропажа.

— Мы будем молчать…

— Девочка, — хмыкнул Глеб, — есть люди, которые очень хотят раскачать систему. Те, кто не совсем в курсе текущей ситуации. Для таких людей получить вас — это лишний козырь. Не моих интересах его предоставлять.

— Но мы практически ничего не знаем…

— Ошибаешься. Ты уже видела достаточно, чтобы нужные люди сделали выводы. А Мирослава — тем более. А ведь раньше ты, наверняка, слышала только слухи и домыслы.

— К какому решению вы склоняетесь? — спросила я и замерла в ожидании ответа.

— К тяжёлому, — резко ответил Глеб.

Вдохнула и выдохнула. Значит, мое предложение — это единственный шанс.

— Возьмите Виктора, как и меня. В качестве эксперимента. Вы наверняка думали о том, чтобы провести испытание нового метода не на мне, которая получила начальную подготовку, а на абсолютно чистом видящем.

— Ты права, девочка. Я думал о подобном. Не относительно твоего начальника, а в целом. Но методика не готова. Его убьет первый же сеанс.

— Это шанс.

— Это самоубийство.

— Зато не убийство, верно? — почти выкрикнула я. — Предложите ему, пусть выберет сам.

— И что потом, Святослава? Если он выживет? Думаешь, его мнение поменяется?

— Главное, чтобы он выжил, — убежденно сказала я.

— Я предложу ему, — сделав какие-то свои выводы, решил Глеб. — И, судя по всему, он согласится. Но даже я не особенно верю в успех.

Зато верила я. В то, что Виктор справится с энергией так же, как со всем остальным — учебой, тренировками, работой. Эта вера помогала мне связно мыслить и не думать о страшном. Тем временем, работа в лаборатории превратилась в нудную рутину. Уже к обеду я удерживала энергию больше часа, быстро сообразив, как именно ускорить мой прогресс. Отвлеченность. Как только я погружалась в свои мысли, не имеющие ничего общего с излучателем, я переставала чувствовать дискомфорт до тех пор, пока он не переходил в болезненное жжение, а это случалось все позже.

— Можно я включу фильм? — спросила я Надежду.

— Включай, мне не помешает, — отмахнулась она.

На телефоне у меня было только два загруженных фильма, но думать о Викторе я просто больше не могла. Пусть уж мои мысли займет недавняя фантастическая история про параллельный мир, где нет призраков. Зато есть преступления, убийства и даже войны между государствами. Наверное, это страшно — жить в страхе не только ночью, но и днём. Но фильм был динамичным и увлекательным, поэтому даже на второй раз я пересмотрела его с интересом и удовольствием, слив энергию в накопитель под самый конец.

— Добрый день, Надежда, — раздался голос Дмитрия, и я выключила телефон. Нужно было обернуться, но я боялась. Что-то подсказывало мне, что речь пойдет о нашей утренней беседе с Глебом. — Я заберу Святу немного раньше?

— Забирай, неторопливый мой. Она все равно не успеет сделать заход.

Медленно подошла к Миту, стараясь по его виду предугадать новости. Дмитрий хмурился, но это его обычное выражение лица.

— Нам нужно поговорить, пока ты не забрала Миру, — сказал он напряженно, — прогуляемся до дома?

— Ладно, — я нервно пожала плечами и подстроилась под его широкий шаг.

— Глеб сделал предложение твоему шефу, Свята, — начал рассказывать Мит, стоило мне опуститься на кухонный стул. — И тот согласился, конечно.

— И когда должны провести эксперимент? — мой голос дрогнул.

— Уже провели, Свята. Дело не хитрое.

— И..? Виктор… Он умер? — задохнулась я. А что ещё мне было думать, когда Дмитрий настолько напряжен, что почти искрится?

— Пока нет, Свята, — быстро уточнил Мит и взял мои дрожащие руки в свои.

— Что значит, пока?

— Он в коме.

— В коме? Где он?

— В медицинском боксе, — голос Дмитрия был на редкость мягким. — На станции. У нас нет больниц, и врачей тоже нет. Нецелесообразно тратить столько лет на учебу, а потом почти не иметь возможности применить знания. Мы пользуемся городскими больницами, но люди с первичными навыками медицинской помощи у нас есть. Виктор под присмотром.

— Что говорит Глеб? — выдавила я.

— Он не делает прогнозов, но, Свята, на твоём месте я бы настраивался на худшее.

— Я могу его увидеть?

— Если Глеб разрешит.

Глеб разрешил. Вечером, оставив Миру у Ангелины, мы зашли в небольшую пристройку к станции. Такую же серую и безликую.

— Странное место для палаты, — поежилась я.

— Не случайное, Свята. Здесь все не случайно.

— Я устала от ваших загадок, Дима. Лучше не начинай.

Охотник промолчал, пропуская меня впереди себя. Осторожна вошла. Внутри все было белым: пол, потолок, стены и даже двери. Только кожаный диван, с которого поднялся Глеб, выделялся черным пятном, да несколько чёрно-белых то ли картин, то ли фотографий разбавляли снежное полотно стен.

— Святослава, проходи, — Глеб приоткрыл дверь справа и добавил. — Мы подождем здесь.

Осторожно вошла, практически не дыша. Плакать захотелось сразу, как увидала Вика — бледного и словно истощенного. Темные круги под глазами, синие венки отчётливо видимые под кожей, безвольно вытянутые руки. Лицо наполовину скрыто маской, от локтя уходит тонкая голубая трубка. Ещё несколько проводов от странного аппарата уползают под одеяло, топорща его на груди.

— Вик, — тихонько позвала, чувствуя, как слезы скатываются по щекам. Бережно взяла его руку. Ту, к которой не была подключена капельница. Прохладная, очень сухая кожа, тонкие пальцы. Перевернула ладонью вверх. Подушечки пальцев потемнели и загрубели, как от старого ожога. Место, через которое прошла энергия.

— Вик, пожалуйста, ты мне нужен. Вернись, прошу тебя.

Но отклика не было. Пальцы не шевельнулось, веки не дрогнули.

Позади меня отворилась дверь. Не стала оборачиваться, просто спросила:

— Что с ним будет?

— Никто не знает, Святослава, — Глеб обошел кровать с другой стороны, поправил капельницу. — Даже кома — положительный результат. Я ставил на другое.

— Он выживет! — сказала я с вызовом.

— Не буду спорить, девочка. Но, если активность не проявится в ближайшие дни, мы отключим его.

— Сколько у него времени?

— Неделя, Святослава. Дальше все станет необратимо.

— Кто за ним присматривает?

— Это не твоя забота, девочка.

— Но я хотела бы помочь.

— Приходи вечером после занятий. Зови. Он пришел за тобой сюда, может придет и из-за края.

Я приходила. После занятий в лаборатории,