Олег больше, чем поцелуй в щеку себе не позволял. Порой касался руки или спины, когда мне нужно было пройти вперед. И я понимала, что это для меня, не напугать, не обидеть. Это делало приятно, делало меня не пустым местом. Его трепет, его откровенность в том, что ему не все равно.

Когда мы прощались с ним, я сама потянулась, и мои губы коснулись его колючей щеки.

– Спасибо.

Он ушел. А я ощущала себя особенной. Счастливицей.

Мы виделись еще несколько раз. А потом он сказал, что у него на носу большой проект по работе. Но намекнул на то, что у меня есть его номер.

Сегодня четверг и я сижу с телефоном в руках и просто не знаю, что ему написать. В итоге убираю гаджет.

– Трусиха у тебя мама, сынуль, – обращаюсь с Гордею, который продолжает играть с игрушками на коврике.

Но вечером, часов в семь, когда я отправилась в душ, услышала, что телефон зазвонил и я знала, что это он. Так как поставила на Олега отдельную мелодию. Даже не знаю зачем. Она медленная и романтичная.

Стала торопливо смывать с себя пену ароматного геля для тела. Ноги еще были мыльными, потому что я стояла в пене, которая медленно уходила и быстро отодвинув длинную шторку не заметила, что стою на ней пяткой. В итоге из-за резкого движения поскользнулась, не сумев удержать равновесие, и упала на дно ванной, больно ударившись головой. Подняться так и не смогла, потому что стало темно в глазах, и я отключилась.

Глава 14

Олег

Теперь я многое знал о безумии и о том, что самые важные решения – это те, в которых ты, так или иначе, не сможешь поступить правильно для всех сторон.

Я разрывался. Но также, наконец, понял и осознал, что с Аллой, как раньше не будет.

Мы оба изменились за годы брака. Ушла та самая страсть, хоть и не в ней сейчас было дело. Мы отдалились оба. Мне не показалось. Все вошло в привычку, и ты не сразу можешь заметить это. Только если не отойдешь на достаточное расстояние.

Я отошел. Я увидел. Но как теперь все сделать без больших потерь?

Мне нужно поговорить с женой. Мне нужно рассказать сыну, постараться объяснить ему, что я его отец и ничто это не изменит. Даже разная жилплощадь.

Мы с Сергеем связаны. И я мог только надеяться, что я не ошибаюсь в глубине этой связи.

После разговора с сестрой, с Сашей, я выходил из квартиры с этим пониманием.

Но перед этим я узнал, почему эта девочка так дрожит. Когда я прикасаюсь к ней, когда целую мягкие губы.

Теперь я боялся ее. Боялся сделать больно. Хотел ее носить на руках и оберегать. Я хотел показать ей, что не все боль. Пусть и понимал, что сам невольно вовлек ее в ложь.

Но на фоне всех моих желаний были и другие.

Я желал сомкнуть руки на шее того ублюдка. Я желал знать, чем закончилась эта история. Где он. В какой-то степени я надеялся, что он далеко за решеткой, иначе… я не представляю, что сделаю, если встречусь с ним.

Мне была противна одна мысль, что он посмел коснуться Сашу, что он посмел замарать ее своими руками, убить ту девочку, которой она была.

Я не верил своим ушам и глазам, что эта история, и есть правда. Что маленький сын, так ею любим. Я не верил, что в этой малышке, так много любви, которую она дарит этому ребенку. Я не осуждал, я был восхищен… поражен… Ее большим сердцем, ее стойкостью и храбростью, которые она имеет в свои двадцать лет.

Такой, как она я не встречал. Никогда не встречал и был рад, что она появилась на моем пути. Вот так просто. Бах и ты уже у ее ног. Словно поклоняешься.

Поэтому внутри меня было решение.

Я приехал домой вечером и посмотрел на сына. Мне было больно.

Чертовски больно знать, что ты уходишь. Что придется сказать ему, что он не виноват. Не потерять доверие. Но оно растеряется. Я это знал. Только надеялся восстановить.

– Привет, па. Ты достал билеты? Это последняя игра.

Сейчас он только и может, что думать о баскетболе. Сезон почти завершен, и он переживает за свою любимую команду. Я его понимаю и мне нравится в нем эта страсть к любимому делу.

– Привет, сын. А как же. К тому же я узнал, что будут разыгрывать мячи с подписями всех игроков. И купил один билет.

– Ух ты. Представь, если нам повезет? – он, искря глазами, стал подпрыгивать.

– Я решил, что и ты хочешь номерок.

– Правда?

– Да, сейчас открою сайт, и ты сам купишь. Твоя удача, только твоя, – сажусь на банкетку в прихожей, зная, что он в нетерпении.

– Спасибо, – сын подбежал и обнял меня.

Он купил себе счастливый билет на розыгрыш и убежал звонить другу, сказав, что я лучший.

Я улыбнулся, смотря как скрывается его кудрявая макушка в дверях спальни.

Прошел дальше и заметил, что жены еще нет.

– Сергей, а мама где? – спросил громко, чтобы меня было слышно в его комнате.

– А она попросила сказать, что встречается с тетей Наташей и теть Лерой, – донесся его крик.

– Ты ел?

– Ага, – он вошел ко мне, когда я снимал пиджак и рубашку. – Она сварила макароны и котлеты, а потом ушла.

– Хорошо. Если хочешь что-то еще, скажи, ладно?

– Не, есть не хочу. Пойдем поиграем, когда освободишься? – просит, искря глазами.

– Конечно, я быстро в душ, на кухню и весь твой.

– Жду.

– А уроки?

– Сделал, ты же знаешь, я после школы сразу их делаю, – снова криком ответил и убежал.

В очередной раз гордо мыслю о сыне, который очень организован и умеет четко разделять игры от серьезных и важных дел.

Мы проводим вместе вечер. Впрочем, как часто и бывает. Порой я засыпаю то на диване с ним, то в его комнате, если сильно устаю.

Сегодня я планировал поговорить с Аллой, но не был уверен, что это хорошая идея, ведь за стенкой наш сын, который не должен слышать нас. Этот разговор не будет спокойным.

Она вернулась уже после того, как Сергей уснул. И была выпившей.

– Как погуляла?

– Ой, а ты почему не спишь? – Алла шумно опустилась на мягкую скамью в прихожей.

– Ждал тебя.

– Меня?