балет в таком наряде? — спросила она, нахмурившись.

— Нет, — коротко ответил он. — Пойдем.

Он предложил ей руку, хотя сейчас они не на публике, и в проявлении привязанности не было необходимости. Но когда она вложила свою ладонь в его руку, он крепко обхватил ее. И не задумывался о том, почему это сделал.

Мгновение спустя, когда Шей устроилась на пассажирском сиденье, а пышная юбка платья была подоткнута вокруг ее ног, он завел машину, и они поехали.

— Что происходит, Шей? — спросил Гидеон. — Чей это дом?

— Моей лучшей подруги, Бриджит. Ты познакомился с ней в тот день в фургоне, помнишь, когда мы готовили еду, — ответила она, глядя прямо перед собой.

— И?… Почему ты будешь жить с ней, как ты выразилась, в обозримом будущем?

Она тяжело вздохнула, и он напрягся, готовясь к удару.

— Потому что я ушла из дома и не знаю, когда вернусь, и вернусь ли вообще.

Сначала он удивился, затем его охватила ярость. Холодная бешеная ярость.

— Ты ушла или Тревор тебя выгнал?

Шей снова вздохнула и, когда он взглянул на нее, покачала головой:

— Я ушла. У нас… возникли разногласия, и я подумала, что будет лучше, если мы дистанцируемся друг от друга.

— Ты пытаешься заставить меня тисками из тебя правду вытягивать? — прорычал Гидеон.

— Я не пытаюсь заставить тебя вытягивать из меня правду, — возразила она, и в этом ответе было достоинство принцессы. — Более того, я не хочу, чтобы ты это делал.

Он так крепко сжимал руль, что побелели костяшки его пальцев. Гидеон догадывался: в этой истории есть что-то еще, что «разногласия» с Тревором были не из приятных и причинили ей боль. Гидеон пожалел, что не может задушить этого человека.

Тишина поселилась в машине, как третий пассажир, когда они ехали к его дому. Только когда они въехали в подземный гараж, она пошевелилась.

— Я могу подождать здесь или в вестибюле, пока ты переоденешься, если ты не собираешься задерживаться. Балет начнется примерно через тридцать минут, — сказала она, выпрямляясь на сиденье.

— Не будь смешной, — огрызнулся Гидеон, ее очевидное нежелание оставаться с ним наедине раздражало его. Неужели она ожидала, что он набросится на нее? — Я обещаю держать свои руки и член при себе. А теперь, пожалуйста, не могла бы ты вылезти из этой чертовой машины?

Гидеон не стал дожидаться ее ответа и распахнул дверь. Но все равно поймал ее ворчанье:

— Кстати, о членах…

Несмотря на гнев и разочарование, он не смог подавить усмешку. Эта женщина отдавала столько, сколько получала. Несколько минут спустя они вошли в его пентхаус, и он принял у нее шаль. Увидев ее во всем блеске вечернего наряда, он почувствовал, что к буре чувств, которые его охватывали, присоединилась похоть. Подол платья цвета шампанского струился вокруг ног Камиллы, лиф плотно облегал стройные бедра и талию, глубокий /-образный вырез позволял полюбоваться великолепной грудью, а когда она повернулась, он увидел, что ее стройная спина обнажена почти до талии. От такого зрелища заволновался бы любой мужчина.

На мгновение Гидеон зажмурился, потрясенный прекрасным зрелищем. Сразу же в памяти, как трейлер фильма, пронеслись образы их близости с Камиллой в его машине. То, как он ласкал и целовал эти груди. Выругавшись себе под нос, рывком открыл дверцу шкафа и с преувеличенной энергией повесил ее шаль и свое пальто.

Как ей удавалось быть такой сексуальной и утонченной одновременно?

— Не хочешь ли бокал вина? Или виски? — спросил Гидеон, проходя в гостиную и направляясь к бару.

— Разве у нас есть на это время? Тебе надо переодеться, если ты не поторопишься, мы опоздаем.

Шей последовала было за ним, но остановилась на верхней ступеньке лестницы, ведущей в гостиную.

— Мы не идем на балет, — заявил он ей.

Она нахмурилась:

— Что? Почему? И почему ты не сказал мне, что передумал, когда мы еще были в доме Бриджит?

— Почему? — повторил Гидеон и, глядя на нее, отпил из своего бокала. — Потому что, даже если ты этого не признаешь, тебе больно. Должно было произойти нечто большее, чем «разногласия», чтобы заставить тебя покинуть семью и родной дом, в котором жила с рождения и до сих пор. Я самонадеянный мудак, Шей, но даже я не заставил бы тебя посещать светское мероприятие и притворяться счастливой. Особенно если твой брат может там присутствовать. — Он молча поболтал янтарный ликер в своем бокале и наконец ответил: — А что касается того, почему я не сказал тебе этого сразу, тут все просто. Ты бы не пошла со мной, если бы я это сделал. Последнее, что тебе сейчас нужно, — это быть одной. И поскольку я знаю, что твоя подруга дополняет свой доход доставкой еды, ты была бы очень одинока сегодня вечером. Так что остаюсь я.

Она нахмурилась еще больше.

— Мне немного жутко оттого, что ты так много знаешь обо мне и обо всех, с кем я близка.

Он пожал плечами, делая еще один глоток бурбона.

— Прежде чем идти в бой, разумно быть готовым и знать все, что можно, о своем враге.

— Враг, — выдохнула Шей и усмехнулась. — Ты только что подтвердил мою точку зрения. Мы не друзья — отнюдь. Так почему тебя волнует, как я провожу вечер? Ты не ответственен за меня, — мягко произнесла она.

— Нет, — согласился Гидеон так же тихо. — Мы не друзья. Но мы можем объявить перемирие и возобновить боевые действия завтра, ведь так? — Он рискнул приблизиться к ней. — Ты права, я за тебя не отвечаю. И все же несу ответственность. Спор был из-за меня, я прав? — Она молчала, и он мягко, но настойчиво произнес: — Шей?

— Да, — неохотно признала она.

— Дай угадаю, — сказал Гидеон, его гнев разгорался с новой силой. — Тревор хотел, чтобы ты порвала со мной, а ты отказалась.

— Все верно.

Она вызывающе вздернула подбородок, но он заметил, как слегка задрожала ее нижняя губа.

— Но если бы я уступила его требованию, ты уничтожил бы все, что ему дорого, уничтожил бы его самого. Но я не могу ему этого объяснить. А он пригрозил ликвидировать мою компанию, начав с разрушения всех предприятий, в которые я инвестировала. И это еще не все, он уволил меня — или отправил во временный отпуск. Так что я оказалась перед выбором: разорвать наши отношения и разрушить все, что любит мой брат, или придерживаться нашей сделки и потерять компанию, которую создала.

Ярость охватила Гидеона, и на мгновение глаза его закрыла пелена. Тревор угрожал родной сестре?! Гидеон так крепко сжал