Тиски, сжимающие ее грудь, немного ослабли, она с облегчением выдохнула.

— После смерти мамы все, что у меня осталось, — это отец, — признался ее брат.

— О боже, Тревор, — с нежностью произнесла она, протягивая к нему руки.

— Нет, — остановил он ее жестом. — Когда мамы не стало, я оказался беззащитным перед отцом. Для меня она была не только матерью, она была щитом, бампером между ним и мной. К его ожиданиям, его невероятно высоким стандартам, его неодобрению. У меня не было времени горевать о ней, потому что отец надирал мне задницу, желая сделать из меня настоящего мужчину Нил, «без нянек твоей матери» — это его слова, — добавил он едким тоном.

— Я помню, — пробормотала Шей. — Я видела, как он был строг с тобой. Но, Тревор? — Она подняла руки ладонями вверх. — Какое это имеет отношение к Гидеону? Папа не знал его.

— Но как ты думаешь, — прорычал Тревор, — кто финансировал стипендию, которая позволила Гидеону посещать подготовительную школу? Одна из благотворительных организаций «Ремингтон Нил». И папа никогда не позволял мне забыть об этом. Спорт, учеба, даже чертова команда по дебатам — мы с Гидеоном всегда были лицом к лицу во всем, и, когда он побеждал меня, папа всегда был рядом, чтобы напомнить мне, что бедный стипендиат лучше меня. Что, возможно, ему следует нанять его для управления семейной компанией, потому что он сильнее, быстрее, умнее меня. Он постоянно сравнивал нас, и это не закончилось в средней школе, а продолжалось в колледже и за его пределами, даже после окончания учебы. Единственное, за что я благодарен, так это за то, что отца сегодня нет в живых, чтобы увидеть тебя с ним. Он, вероятно, назвал бы его своим сыном и отдал бы ему «Ремингтон Нил».

Теперь Камилла поняла. Враждебность брата по отношению к Гидеону обрела смысл. Она хорошо знала своего отца. Знала, каким иезуитски жестоким он мог быть. Особенно по отношению к Тревору. Вероятно, Гидеон даже не нравился Линкольну Нилу, но он мог использовать парня в качестве эмоционального оружия против своего сына. Да, это было совершенно в стиле их отца.

Тревор не смог избавиться от своей горечи и живет, пытаясь доказать, что он лучше, чем человек, которого отец всегда ставил ему в пример.

— Теперь ты понимаешь, почему не можешь быть с ним, Шей? Этот человек был источником моей боли и несчастья более десяти лет. Я не позволю ему входить в мой дом, сидеть за моим столом, не говоря уже о свиданиях с моей сестрой. — Он тряхнул головой. Покончи с этим. —

«Я не могу». Она не могла обещать этого Тревору. Прекратить отношения с Гидеоном — значит уничтожить ее брата. Но даже если бы не было шантажа, она все равно не порвала бы с ним из-за того, что рассказал ей брат.

Неприязнь Тревора к Гидеону понятна. Но разве Гидеон виноват в страданиях брата? Нет, виноват отец. Но Линкольна Нила больше нет на этом свете, зато есть Гидеон Найт, и Тревор перенес всю свою обиду и боль на него.

— Нет, я не расстанусь с Гидеоном, — сказала она. Вздохнув, преодолела небольшое расстояние, разделявшее их, и накрыла его руку своей. — Тревор, я…

Но он шарахнулся от нее и отступил, свирепо глядя ей в глаза. На его стиснутой челюсти дрогнул мускул.

— Ты не порвешь с ним?!

— Нет, Тревор, я не сделаю этого. «Я поступаю так ради тебя», — мысленно произнесла она. Но слова застряли у нее в горле.

— Я не хотел этого делать, но ты не оставила мне выбора. «Лейда инвестментс», Шей.

Во второй раз за несколько минут Камилла лишилась дара речи. Она была потрясена и напугана.

Тревор склонил голову набок.

— Ты думала, что я все это время не знал о твоей маленькой компании? Ничто не проходит мимо меня. И пока ты вела себя достойно, я не видел ничего плохого в том, чтобы позволить тебе заниматься бизнесом. Это не мешало твоим обязанностям перед нашей семьей. Но сейчас твои действия ставят нас под угрозу. Если ты не порвешь с Гидеоном, я разрушу все предприятия, которые получали от тебя деньги. С моим именем и репутацией, ты знаешь, мне стоит только слово сказать. Теперь, пока тебе нужно какое-то время, чтобы принять решение о том, кого ты предпочтешь, я буду настаивать, чтобы ты ушла со своей работы в «Ремингтон Нил». Я уже попросил Мэдисон взять на себя некоторые твои обязанности в следующие несколько недель. Считай это отпуском, пока ты выбираешь между мужчиной, которого едва знаешь, и своей семьей.

С этим прощальным «выстрелом» он, не задерживаясь, вышел из комнаты. Даже не потрудившись взглянуть на то, какое впечатление произвел на свою сестру. Он не только легко уволил ее, заменив своей невестой, но и поставил под угрозу ее компанию, а также тяжелую работу и средства к существованию тех, в кого Шей вложила деньги. Он бесцеремонно разрушал чужие жизни, чтобы принудить ее подчиниться.

Заставив себя двигаться, она вышла из кабинета и вернулась в свою комнату. Там Шей сняла костюм и взяла из шкафа чемоданы. Сорок минут спустя она снова спустилась по лестнице, не зная, когда вернется. Она больше не могла здесь оставаться. Теперь, когда Шей не была уверена, ради кого продает свою душу.

Глава 14

Гидеон остановился перед небольшим кирпичным домом в районе Гумбольдт-парка. С белыми карнизами, тщательно ухоженной лужайкой и пока еще пустыми нарядными цветочными ящиками, дом выглядел симпатичным и уютным.

Но что здесь забыла Шей? У нее ведь есть дом. Почему же она отправила ему сообщение о том, что он должен будет забрать ее отсюда сегодня вечером, поскольку она будет жить в этом месте в обозримом будущем?

Что, черт возьми, происходит?! Эти вопросы требовали ответа. Именно это вынудило его покинуть дом своей матери, где он навещал ее и Оливию. Он не потрудился ответить на сообщение Шей, но ввел адрес в свой GPS и поехал прямо туда.

Подъехав, Гидеон заглушил мотор и прошел по аккуратному тротуару к крыльцу размером с почтовую марку. Возможно, она слышала, как он пришел, потому что, прежде чем он успел постучать в штормовую дверь, на пороге появилась Шей, закутанная в кашемировую шаль поверх вечернего платья.

Она присоединилась к нему на крыльце, осматривая его одежду, ее взгляд пробежал по его пиджаку, по черным джинсам и ботинкам, затем обратно.

— Ты ходишь на