– Какой пробел?

– Когда его услали.

– Что ты имеешь в виду? Он служил в армии?

Эдди покачал головой, вновь не отрывая глаз от пола.

– Нет, милый друг. В период с 1 сентября по 1 марта Сайласа Александра Марша в возрасте семнадцати лет и трех месяцев отправили на воспитательную и половую перестройку личности.

Я вытаращил глаза.

– Еще раз?

– В период с 1 сентября по 1 марта Сайласа Александра Марша в возрасте семнадцати лет…

– Нет, прости, я расслышал и в первый раз. Я имею в виду… куда его отправили?

– В Чисану, – пояснил Эдди.

– Чисана? Что это?

– Город Чисана, расположенный на юго-востоке американского штата Аляска, был основан в 1920 году на берегах Медного озера. По состоянию на 1977 год заброшен. Сейчас его население равно нулю. В просторечии это город-призрак.

– Сайласа отправили в город-призрак? На Аляске?

«Для гребаной перестройки личности?»

Эдди кивнул.

– Потом он недолго пребывал в больнице из-за истощения, недоедания, обморожения, пневмонии и попытки нанести себе вред.

Эдди произносил все это ровным, лишенным эмоций голосом. Но каждое слово вонзалось мне в мозг и в сердце.

– Нанести себе вред? Почему? Зачем его отправили… в то место?

– По словам отца, 15 августа, за две недели до отъезда Сайласа… – Эдди выпрямился и продолжил так, словно читал наизусть: – В семействе Маршей есть определенные ожидания, которым надлежит следовать. Девиантное поведение не дозволено и не приемлемо. Оно считается лишь выбросом, с которым можно и дóлжно быстро справиться. «Я знаю, что ты запутался, сынок, но все поправимо. Я помогу тебе, потому что это недопустимо. Невозможно».

Эдди опустил голову и снова прошелся по комнате.

– Так сказал в тот вечер папа. Я был в смятении и удалился из комнаты, как только начались крики. Я никогда прежде не видел, чтобы Сайлас плакал. И после тоже. Потом пришел какой-то человек и… он увез Сайласа.

– Увез…

Эдди кивнул, вновь сжав руки.

– Весьма, весьма печально.

Я проглотил отвратительный комок в горле и ради Эдди заставил себя улыбнуться.

– Думаю, Сайлас больше не уедет. Он ведь живет где-то в городе?

– Совершенно верно, – проговорил Эдди. – Весьма вероятно. Но сегодня днем после бассейна он спорил с папой, и мне вспомнился тот ужасный вечер семь лет назад.

– Понимаю, – хрипло произнес я. В горле пересохло.

«Перестройка личности. Боже, что это значит?»

Что бы ни произошло, Сайласу было больно. Очень. Настолько, что он пытался причинить себе вред. Возможно, даже покончить с собой.

Я вздрогнул, когда в комнату вошел Сезар Кастро. Кроткий человечек, которому было далеко за пятьдесят. Он вел себя утонченно изысканно и всем своим видом будто давал понять, что, пока он управляет поместьем Маршей, все будет в порядке.

Сезар взглянул на Эдди, потом на меня.

– Все хорошо?

– Уже намного лучше, – проговорил Эдди. – Мистер Кауфман успокоил мне нервы ужасной игрой на пианино.

Сезар усмехнулся.

– Рад слышать, что это помогло. – Он благодарно кивнул мне. – И что же вас так расстроило, мистер Эдди?

– Я боялся, что Сайласа опять услали.

Улыбка Сезара померкла, и лишь отразившееся в темных глазах напряжение выдавало его тревогу.

– Конечно же нет, мистера Сайласа не услали, – слегка улыбнувшись, проговорил он. – Эдди, думаю, вас искала Рамона. Сегодня чистили столовое серебро. А она знает, как вы любите раскладывать его по местам.

На долю секунды глаза Эдди вспыхнули.

– Несомненно. Задача величайшей важности. – Он коснулся козырька воображаемой кепки. – Мистер Кауфман, неизменно приятно. Может, вам стоит взять пару уроков игры на пианино у моего брата? У него достаточно таланта. А вам он, полагаю, не помешает.

Он вышел из комнаты, а Сезар повернулся ко мне, сцепив руки за спиной.

– Эдди частенько дает волю воображению, – проговорил он.

Я скрестил руки на груди.

– По моему опыту, люди с синдромом Аспергера как раз-таки склонны опираться на факты.

– В любом случае, ради блага семьи я бы попросил вас забыть обо всем, что он сообщил.

– Вы имеете в виду половую перестройку личности Сайласа? – Боже, эти слова даже на вкус казались отвратительными.

Глаза Сезара вспыхнули, потом он напрягся.

– Преувеличение, – проговорил он, хотя голос его звучал мрачно. – Полагаю, вы говорите о поездке на Аляску? Мистера Марша отправили в лагерь для мальчиков из-за проблем с поведением.

– На полгода? В город-призрак на Аляске, в разгар зимы? А потом в больницу? – Я замолчал и махнул рукой. – Простите. Забудьте. Неправильно обсуждать подобное за его спиной, но, боже…

– Боюсь, обсуждать с ним самим было бы еще хуже, – мрачно проговорил Сезар. – Это… довольно болезненная тема.

«Не сомневаюсь», – подумал я, и в груди потяжелело, когда кусочки головоломки встали по местам. Гомофобия Эдварда. Странный разговор у бассейна. Холодные напряженные отношения между отцом и сыном. И сам Сайлас, который весьма скованно и осторожно выражал свои эмоции.

«Боже, Сайлас. Что с тобой сделали?»

Я судорожно вздохнул и выпрямился, хотя кровь в жилах заледенела и замедлила бег.

– Вообще-то, я искал вас, – проговорил я. – Мне нужно кое-что обсудить.

– Что именно?

– Эдвард Марш не знает, что я гей, так ведь?

Глаза Сезара снова вспыхнули.

– Я и сам не знал до этого момента.

– Учитывая его недавние замечания, я уж решил, что здесь запрещено нанимать кого-то вроде меня.

– Это было бы незаконно, правда? – Он вздохнул. – Мне очень жаль, Макс, если он вас чем-то обидел. Если бы я знал, то избавил бы вас…

Я отмахнулся от него.

– Я могу за себя постоять.

– Если вы захотите расторгнуть контракт, я пойму. Я подготовлю вам блестящее рекомендательное письмо и приличное выходное пособие.

– Вы имеете в виду компенсацию.

Он напрягся.

– Соглашение о неразглашении не позволя- ет рассказывать о том, что происходит под этой крышей.

– Оно касается здоровья Эдварда Марша, – проговорил я. – Но не дает ему права оскорблять сотрудников. – Когда он попытался заговорить, я покачал головой. – Мне не нужны деньги. И не уверен, что хочу уйти. Я рассказал вам о Марше, лишь чтобы защитить себя. – Я поднял голову. – На случай, если он попытается и меня отправить на Аляску.