Шрифт:
Закладка:
Антисфен написал много произведений, названия которых приводит Диоген Лаэртский. Согласно общему свидетельству, он был в высшей степени образованным и серьезным человеком. Ученики восприняли не только его учение, но также образ жизни и внешность. Всю жизнь Антисфен ходил с длинной бородой, посохом, сумой и в плаще на голое тело, был суров и нелицеприятен, отрицал законы и социальные условности, а образец для построения человеческого общества предлагал искать у животных.
Гегель «Лекции по истории философии»: 1; 1; 2; С; 3; а).
2) Диоген
Диоген из Синопы (ок. 412–323 г. до Р. Х.), самый известный представитель школы киников, отличался еще более экстравагантным, чем у его учителя Антисфена образом жизни, равно как своими едкими выходками и горькими саркастическими репликами. А так же тем, что, освободившись от всякой внешней зависимости, сумел воплотить кинический идеал свободной личности. Диоген ограничивался удовлетворением самых необходимых естественных потребностей и отбросил даже чашу, когда увидел, мальчика, который пил из пригоршни. Не иметь никаких потребностей, говорил Диоген, божественно, иметь возможно меньше потребностей значит быть ближе всего к божественному. Он жил повсюду – на улицах Афин, на рынках, в бочках, но обыкновенно он проводил время в Стое Юпитера, и утверждал, что афиняне построили для него прекрасное жилище. О жизни этого философа сохранилось множество анекдотов. Так рассказывают, что во время морского переезда в Эгину он попал в руки морским разбойникам, и они хотели продать его в рабство на острове Крите. На вопрос, что он умеет делать, Диоген ответил: повелевать людьми, и велел глашатаю выкликать: кто хочет купить себе господина? Его купил некий Ксениад из Коринфа, и он сделался учителем его сыновей.
Грубость и пренебрежительность Диогена являли собою прямую противоположность аристипповской философии лизоблюда. Аристипп не придавал никакого значения ни своим удовольствиям, ни их отсутствию; Диоген же придавал больше всего значения своей бедности. Однажды, перемывая капусту, Диоген увидел проходящего мимо Аристиппа и крикнул ему: если бы ты умел сам перемывать капусту, тебе не приходилось бы бегать за царями. Аристипп ему ответил: если бы ты умел обходиться с людьми, тебе не приходилось бы перемывать капусту. Однажды он в доме Платона стал грязными ногами ходить по прекрасным коврам и сказал при этом: так я попираю гордыню Платона. Да, ответил ему так же хорошо Платон, но другой гордыней. Когда Диоген однажды стоял на улице весь мокрый от дождя, и стоявшие возле стали жалеть его, Платон сказал: если вы жалеете его, то уходите отсюда. Смысл этого слова тот, что и в данном случае мы также должны думать о его тщеславном стремлении выставлять себя напоказ и вызывать удивление как о причине, которая заставляет его действовать таким образом и которая отпадет, если его оставят. Когда его однажды поколотили – анекдоты часто вращаются вокруг получавшихся им побоев – он приложил большой пластырь к своей ране и написал на нем имена тех, которые его побили, чтобы сделать их таким образом предметом общего порицания. Когда молодые люди окружили его и сказали: мы боимся, что ты нас укусишь, он ответил: не беспокойтесь, собака не ест репы. На одном пире гость бросил ему, как собаке, кость; Диоген подошел к нему и поступил по отношению к нему по-собачьи. Тирану, спросившему его, из какой бронзы следует отливать статуи, он дал хороший совет: из той бронзы, из которой отлиты статуи Гармодия и Аристогитона. (Гегель «Лекции по истории философии»: 1; 1; 2; С; 3; b).
К окружающим Диоген относился с язвительным презрением. Он осуждал тех, кто восхваляет честных бессребреников, а сам втихомолку завидует богачам. Его сердило, что люди при жертвоприношении молят богов о здоровье, а на пиру после жертвоприношения объедаются во вред здоровью. Он удивлялся, что рабы, видя обжорство хозяев, не растаскивают их еду. Он хвалил тех, кто хотел жениться и не женился, кто хотел путешествовать и не поехал, кто собирался заняться политикой и не сделал этого, кто брался за воспитание детей и отказывался от этого, кто готовился жить при дворе и не решался.
Когда кто-то привел Диогена в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже. Однажды он закричал: "Эй, люди!" – но, когда сбежался народ, напустился на него с палкой, приговаривая: "Я звал людей, а не мерзавцев". Когда он грелся на солнце в Крании, Александр Великий, остановившись над ним, сказал: "Проси у меня, чего хочешь": Диоген отвечал: "Не заслоняй мне солнца". Среди бела дня он бродил с фонарем в руках, объясняя: "Ищу человека". Однако афиняне любили Диогена: так, например, когда мальчишка разбил его бочку (пифос), они его высекли, а Диогену дали новую бочку.
Диоген Лаэрций приводит в своей книге множество анекдотов, связанных с личностью нашего философа. Вот лишь некоторые из них: Об одной грязной бане Диоген спросил: "А где мыться тем, кто помылся здесь?"
Он один хвалил рослого кифареда, которого все ругали; на вопрос, почему он это делает, он ответил: "Потому что, несмотря на свои возможности, он занимается кифарой, а не разбоем".
Кто-то корил Диогена за его изгнание. "Несчастный! ответил он. – Ведь благодаря изгнанию я стал философом".
Диоген просил подаяния у статуи; на вопрос, зачем он это делает, он сказал: "Чтобы приучить себя к отказам". Прося у кого-то подаяния (как он делал вначале по своей бедности), он сказал: "Если ты подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня".
Добродетельных людей Диоген называл подобиями богов, любовь – делом бездельников. На вопрос, что есть в жизни горестного, он ответил: "Старость в нищете". На вопрос, какие звери опаснее всего кусаются, он ответил: "Из диких – сикофант, из домашних – льстец".
Увидев женщин, удавившихся на оливковом дереве, он воскликнул: "О если бы все деревья приносили такие плоды!"
На вопрос, какое вино ему вкуснее пить, он ответил: «Чужое». Ему сказали: "Тебя многие поднимают на смех"; он ответил: "А я все никак не поднимусь".
Человеку, утверждавшему, что жизнь – зло, он возразил: "Не всякая жизнь, а лишь дурная жизнь". Когда у него убежал раб, ему советовали пуститься на розыски. "Смешно, – сказал Диоген, – если Манет может жить без Диогена, а Диоген не сможет жить без Манета".
