— Евжений свет Данилович, — почесал макушку один из людей княжича, — А может, «бериков» не надо? Вон боярыни испужаются. Мож подарок бельгийца Тетона принести? Ну те, которые парные? А то я взял!

— За каким ты их взял-то? — хмыкнул здоровяк, — Ну тогда тащи сюда. Покажем Алексею свет Эмберхартычу уродство дивное.

— Если на Алёшу я еще согласен, — тут же предупредил я друга, — то за Эмберхартыча дам в глаз.

Вскоре Федор вернулся, таща с собой плоский металлический ящик неслабых размеров. Расположив его на одном из столов, он щелкнул откидным замком, откидывая крышку, под которой, на черном бархате, покоилось четыре… единицы… стрелкового оружия.

— Вот, — широкая ладонь-лопата Евгения в представительском жесте распростерлась к содержимому ящика, — Их моему бате давно подарили. На именины третьего сына. Бельгиец говорил мол, чтоб у всех одинаковое оружие было или что-то такое. Ну мой батя на трех не остановился, да и носить это никто не хотел, вот мы и сподобились с братьями друг другу передаривать. Кому подарили, тому на следующий праздник тратиться не придется! А так — дорого-богато, выглядит красиво! Хоть и ересь…

Редко когда я мог согласиться с кем-либо также полно, как сейчас с другом. Четыре лежащих в ящике револьвера были зеркальными близнецами друг друга, но настолько далеких от образа револьверного оружия для знатных людей пистолетов я не видел, пожалуй, никогда.

Первым моветоном была отделка. Её просто не было. Серая угрюмая полированная сталь лишь на щеках рукояток становилась какой-то черной кожей. Ни надписей, ни гравюр, ничего. Это было явно серийное оружие, но без малейших признаков индивидуальности.

Вторым в глаза бросался объём самих револьверов. Там, где абсолютное большинство оружейников стараются минимизировать вес оружия, сохраняя его боевые качества, изготовитель этих чудищ не мелочился. Массивная квадратная стволовая коробка, соразмерный ей корпус, мощная рукоятка под очень непривычным пологим углом к стволу. На их фоне сам барабан револьвера был почти незаметен, его края не выступали за корпус!

Третьим… Вынув один из квадратных револьверов из гнезда, я уважительно взвесил его в руке. Не меньше, чем остальные «дуры» Распутина, которые создавались как оружие последнего шанса против миазменных тварей. Баланс… чужд для револьверов. Совершенно. И не только он.

— Ствол ведет к нижней каморе барабана? — неверяще спросил я, разглядывая дивное диво, где сам ствол с нарезами действительно куковал в нижней части коробки. Более того! Квадратный кожух, окружающий револьверной дуло, еще и зиял отверстиями, в которых я с оторопью узнал дульный тормоз!

— Ага! — с видом человека, безнаказанно устроившего другому хорошую гадость, проговорил рус.

Я его понимал. Оружие напоминало обрез с квадратной «мордой» и снабженный барабаном. Дикая, жуткая, совершенно нетипичная вещь, с конструкцией, которую я видел лишь пару раз на выставках в Лондоне. А еще эта штука была таких размеров, что носить её как револьвер могли бы только я и Распутин в виду нашего высокого роста. И то…

— Хочу из него выстрелить. Патроны есть?

— Есть, — княжич дернул неприметный шляхтик на бархате, открывая закладку с длинными тупыми патронами как бы не 50-го калибра, — Но мало.

Впрочем, желание выстрелить из мутанта у меня возникло как раз из-за размеров ниш в барабане. Те были хоть и очень крупного, но вполне себе цивилизованного калибра, как минимум не угрожающие мне выдрать плечо из суставной сумки при выстреле.

— Граум! — внушительным низким басом сказал мутант, толкая мою руку удивительно слабой отдачей. Конечно, я стоял, полностью готовый к тому, что руку вывернет — полубоком к мишени, собранный, сгруппированный, с упором ноги назад, но… Это было слабо. Разумеется, я никуда не попал, но настрелка была вопросом исключительно наживным. Нужно определить мощь. Следующий выстрел я произвел не по горшку, а по стене одного из домиков, приблизительно представляя себе плотность и крепкость материала. Бывший хозяин-геомант ничего не строил, вместо этого выплавляя послушную его воле скалу в нужные ему формы, поэтому крепость даже у подсобных помещений была зверская.

…но тяжелое, длинное и квадратное порождение сумрачного бельгийского гения все-таки сумело вышибить неслабую выбоину на трансформированной скале.

— Что ты за них хочешь? — прямо взглянул я на руса. Шансы, что добродушный медведистый княжич притащил лишний неудобный ящик весом почти в пуд из России в Японию с чистой любовью, были откровенно отрицательны. А значит, Евгений Данилович Распутин явно строил из себя целочку.

— Десять процентов чистой прибыли после уплаты налогов со всей линейки твоих револьверов, которые будут использовать эту систему подавления отдачи. Лично мне или тому, кого я укажу в завещании, — не стал строить из себя рус целочку, вместо этого улыбнувшись вполне себе сформированной улыбкой капиталиста. Огласив условия и видя моё лицо, он тут же добавил, — И я беру на себя решение вопроса с патентом от Тетона!

— Пять! — каркнул я, офигевая от чужой хитрозадости. Слить мне лежалую 15 лет вещь за процент?!

— Восемь, Алёш, — у него что, зубы треугольными стали?

— Три! Но у меня нет пистолетов!

— Жерар! Заткнись!

— У меня есть связи по всей Европе!

— А я вооружен!

— Шесть! И на двадцать лет!

— Семь и пожизненно!

Договорились, в итоге, всё же на шести, но на пятьдесят лет. Условия были более чем щедрыми для нанесшего хитрый деловой удар русского, но с этим я ничего делать не хотел. У седьмого сына князя не так много способов заработать себе на новый терем с гуслями и девицами в кокошниках, а вот сама система компенсации отдачи при достаточной огневой мощи должна у японцев начать пользоваться успехом, если те, конечно, выживут как нация.

К этому вопросу мы перешли, уже сев за стол. Неплохо перекусив жареным на углях маринованным в вине мясом, мы дружной и почти что детской, если судить по возрасту, компанией, занялись тем, что от подростков ждут во всех мирах самым последним. Начали обсуждать политику и шансы для Японии с Первой инквизиторской армией выкрутиться из всего этого дурно пахнущего месива.

— Господа, дамы, — учтиво кивнул я сидящим поодаль друг от друга Рейко и Маргарите, — Боюсь, вы неверно оцениваете обстановку, сложившуюся на архипелаге. Разрешите мне ввести вас в курс дела?

— Я целиком «за», Алистер! — осклабился Сент-Амор, руки которого одна надувшаяся блондинка уже устала отпихивать от себя, — Только вот почему ты решил взять слово, а не наша обворожительная лейтенант Праудмур? Она же в любом случае владеет большей полнотой информации, нежели ты?

Рыжая, застигнутая словами француза врасплох, застыла, глядя на него с куском мяса во рту. Определенной информацией она, безусловно, владела, но это были вполне