доме прохладно. Не хочется на улицу выходить, опять бегать за котом.

— Ни капли хитрости, — покачал головой Хаокин. — Так ты Лень?

— Угадал. А ты садись. Оставайся со мной. Ты устал и заслуживаешь отдыха.

Вдруг лицо Хаокина скривилось в дикой улыбке, и он засмеялся, как смеются гиены. А потом подошел к креслу и посмотрел чужими глазами в лицо жирдяя:

— Не признаешь меня?

Жирдяй нехотя взглянул на Хаокина, и его лицо выразило нечто похожее на удивление.

— Разве ты не мертв?

— Уже нет.

— Хаокин, Хаокин! Где ты ходишь? — В комнату вбежала Ариадна. Она увидела парня, бездвижно стоящего напротив кресла. — Ты что там делаешь?

— Что? — спросил Хаокин. Глаза его забегали, на лице появилось недоумение.

— Идем! — Ариадна подбежала к нему, схватила за руку и потащила на улицу.

Время клонилось к вечеру. Хаокин с Ариадной выбирали, где будут ночевать сегодня. Остановились на милом домике, по-видимому, какой-то старушки. Внутри были занавесочки, шесть кроваток для кошек. Парень и девушка скосили траву на лужайке, зарезали свинью и стали жарить ее на костре. Накрывшись старым одеялом, они сидели на полене и глядели на огонь. Горячее масло стекало вниз, пламя вспыхивало. Скоро должны были появиться первые звезды. Юноша и девушка почти всё время молчали. Иногда только Ариадна напевала что-то, и ее голос сливался с треском костра и стрекотанием насекомых, оттого казавшись чем-то природным, не сотворенным человеком.

— Порой мне кажется, — нарушил тишину Хаокин, — что мы живем ради таких моментов.

— Ради готовки еды? Что ж, смысл жизни в еде. Вполне понятный идеал.

Хаокин усмехнулся.

— Ради вкусной пищи, ради танцев, прогулок под дождем и звездного неба. Ради счастливых моментов. Будь счастье каждый день, оно наскучило бы. А так. Ребенок обнимает тебя, незнакомца; вдова открывает дверь, а там муж: «Я вернулся». Или ты стоишь среди толпы чужих тебе людей, и тут появляется она. Не будь боли, не будь скуки, не будь равнодушия, разве казалось бы нечто прекрасное прекрасным?

Ариадна усмехнулась и посмотрела на парня.

— А я тебя другим представляла, — сказала она.

— Да? — спросил Хаокин и взглянул на Ариадну.

— Да. — Девушка перевела взгляд на огонь. — Жестоким, злым, неспособным на сочувствие, хотя я уже повторяюсь. Я… не думала, что ты можешь вести себя, как просто человек.

— Все мы просто люди.

— Да, знаю, — проговорила Ариадна тихо. — Но… то, что ты тоже ведешь себя по-человечески, не отменяет того, что ты можешь сделать нечто ужасное… Ты связал меня страшным заклятием, запугивал, дважды обманул. Ты — опасен, и не думай, что я об этом забуду.

— А я и не думаю, — мрачно проговорил Хаокин. Потом снова посмотрел на нее, а она на него. В взгляде девушки не было ненависти. — Но не сегодня? — спросил он.

— Не сегодня, — ответила Ариадна и положила голову ему на плечо.

Карнавал чудовищ VIII

Лучи солнца врывались через открытое окно, прохладный ветер играл занавесками. Хаокин проснулся, не зная, сколько сейчас времени и какой день недели. Юноша понежился в кровати еще немного и нехотя встал. Накинув на себя рубашку, он подошел к окну и полностью раскрыл шторы. Яркий свет ворвался в комнату. Хаокин прищурился, перелез через окно в заросший виноградник, прошел мимо каркаса своей неготовой беседки и набрал яиц в амбаре. Эту курицу они сперли на прошлой неделе с базара. Хаокин приготовил омлет, позавтракал и пошел с порцией для Ариадны к ней в спальню. По дороге он увидел желтые цветы, остановился, положил их на поднос и уже после этого зашел в комнату.

Ариадна мирно спала в кроватке, непривычно спокойная, улыбающаяся. Ее каштановые волосы лежали на подушке, а тонкие пальцы сжимали красную книжку.

Хаокин поставил поднос на столик и присел на корточки. Грудь девушки мерно поднималась и опускалась. Из-под одеяла виднелись пятки. Он на мгновение задержал на Ариадне взгляд, а затем аккуратно вытащил книгу. «Путешествие на остров любви». Хаокин улыбнулся. Пролистал несколько страниц и положил на стол.

Затем он вышел на улицу и снова стал идти по дорожке мимо амбара, мимо недоделанной беседки, мимо дома Агаты…

Внезапно Хаокин услышал шорох, а потом кто-то бросился ему на спину с криком: «Здравствуй, мое солнце!» — щебечет стрекоза». Хаокин перекинул этого кого-то через голову. Ариадна упала на столик, и он сломался под ее весом. Хаокин нагнулся над девушкой. Ариадна раскрыла красные глазки и засмеялась. Волосы ее теперь были в пыли.

— И что же ты делаешь, рысь? — спросил Хаокин.

— Хочу, чтобы ты всегда был бдительным и не расслаблялся! — Ариадна вскочила и побежала к качелям, грохнулась на них и начала раскачиваться. Хаокин подошел к девушке, засунув руки в карманы.

— Стрекозоньки летают с цветочка на цветок, — напевала Ариадна, качаясь туда-сюда. — Кстати, спасибо за завтрак. Это мило с твоей стороны, — сказала она, а затем посмотрела на него сердито: — Или это ты так пытаешься ухаживать за мной, маньяк? — А затем рассмеялась. — Продолжай! Люблю ощущать чувство собственного превосходства.

— Как пожелаешь, Ария.

— Мы сегодня пойдем на базар. Наверное, на полдня, не меньше. — Она вдруг остановила качели ногами.

— Ладно. Зачем?

— Надо.

Уже через пятнадцать минут они шли по дороге к деревне и оживленно вели диалог.

— …И я такая ему: «Я за тебя не выйду. Я тебя не люблю», — говорила Ариадна.

— И после этого прыгнула со скалы?

— Я хотела тебя найти! Что мне еще было делать, чтобы привлечь твое внимание?

— Ладно, ладно. Ты, как посмотрю, просто мастер знакомства и отношений. А вот как ты станешь чье-то женой? Ты ведь даже не просто сбежала со свадьбы, ты церковь сожгла.

— Сказал человек, что прикончил свою невесту. А я-то всего лишь одно здание спалила, и то случайно. Не знаю, как это вышло. Оно само. Подумаешь. С кем ни бывает! Будто ты никогда не жег церквей. Признайся, ведь было ж? Было?

— Ну, разок. Простите меня, святой отец, ибо я согрешил…