— Конечно, — он чмокнул ее в щеку, улыбнувшись. — Но я разве не говорил тебе? Все песни, что я знаю — чужие. Несмотря на все мои дареные таланты в музыке и рисовании, в стихосложении я — полный ноль. И строчки толком не зарифмую, куда уж мне песни сочинять. С музыкой то же самое — играю только в путь, а сочинять не могу.

— По твоим словам, ты и в государственных делах — полный ноль, — Онеказа, наконец, отвлеклась от своих мыслей. На ее полных губах промелькнула улыбка. — А ведь именно благодаря твоим советам Хуана сильнее, чем когда-либо со времен великой империи.

— Хорошо, тогда минус, — не стал спорить Кьелл, хотя был другого мнения о своих государственных способностях. — Минус сто процентов стихотворного навыка, со стопроцентной же вероятностью неудачи в рифмовании, так-то.

— Я заметила, ты часто выражаешь такие эфемерные вещи, как чувства, умения, и знания, в числах и процентах, — Онеказа внимательно посмотрела на него. — За этим есть какой-то иномировой секрет?

— Никаких секретов, — мотнул головой гламфеллен. — Чушь, ерунда. Что-то вроде затянувшейся шутки из другого мира, которую я уже и не объясню толком.

— Когда-нибудь ты расскажешь мне больше о твоих жизнях в других мирах, — задумчиво улыбнулась аумауа.

— Спрашивай что угодно, когда угодно, — просто сказал он. — На что смогу — отвечу. Но не на все — память в дырах, чем дальше, тем хуже.

— Ну тогда, — ее улыбка приобрела лукавое выражение, — расскажи мне, что такое «консорт».

— Наложница или наложник правителя, — удивленно ответил он. — Привилегий чуть больше, чем у слуг и мебели, но ненамного. Их дети от правителя обычно стоят в линии наследования, но их номер — шестой… фигурально, — добавил он, увидев непонимание на лице королевы. — Официальные наследники, с двумя царственными особами в родителях, идут перед ними. Я — твой консорт, фактически, — добавил он с улыбкой. — Социальный статус сомнительный, бонусов от положения никаких, но зато все внимание и нежность королевы — мои, — словно подчеркивая свои слова, он поцеловал ее в губы. — А что это ты этим заинтересовалась?

— Так… — она неопределенно махнула рукой. — А что такое тогда «принц-консорт»?

«Принц-консорт — это сраный ковбой, жаждущий поджениться на доченьке богатого, и от этого чуть менее сраного ковбоя,” подумал он, улыбаясь. «По крайней мере, у О.Генри — так.»

— Консорт, за которого королева выскочила замуж, — ответил он вслух. — Статусом и привилегиями уже повыше, и дети, часто, официальные наследники. Но фактической власти — немного, разве что если должность какую занимает. Реальной же власти… ночная кукушка всегда много чего в уши своей половинке накукует.

— Моя… ночная кукушка пока что… накукует мне в уши полезнейшие вещи, — улыбнулась Онеказа. — Значит, чтобы ты стал моим принцем-консортом, мне нужно выйти за тебя замуж?

— Так. Стоп. Стоп-стоп-стоп, — он машинально поймал ее ладонь, лежащую на его колене. Женщина с улыбкой высвободилась и переложила его руку на свою коленку, продолжив скользить кончиками пальцев по его бедру. Гламфеллен даже не заметил этого. — Ты же не хотела. Боялась, и все такое. И потом, у Хуана сплошь и рядом свободные отношения. Ты порылась в моих мозгах на тему семьи поосновательнее? — его тон не был обвинительным, скорее недоверчивым. Он давно уже привык, что его женщина ну вот совсем не уважает приватность внутренней стороны его черепушки, и даже находил в этом некую пикантность. Можно было обмениваться с ней всяким где угодно, когда угодно, и о чем угодно. Но он совсем не ожидал, что Онеказа заговорит о браке, причем не как о чужеземном курьезе или пережитке древности, а о чем-то, что может случиться с ними.

— Нет, — светло и спокойно улыбнулась королева, — просто я провела с тобой достаточно времени, чтобы понять — ты никогда не захочешь от меня ничего, что причинит мне вред, или даже неудобство.Так что вряд ли это «замужество» — такая уж неприятная вещь. А раз так, почему бы и не попробовать?

— Так, — Кьелл поднялся, а потом опустился на одно колено перед удивленно смотрящей на него женщиной, и торжественно произнес:

— Онеказа, любовь моя, радость моя, счастье мое, ты выйдешь за меня?

— Эм, хорошо? — с непонимающей улыбкой ответила женщина. — Это опять какой-то ритуал?

— Самый лучший, — горячо заверил ее Кьелл. — Так, кольца, где взять кольца, — он суматошно охлопал свои карманы, в которых сроду ничего не держал. — О, нашел! — он выхватил из руки Онеказы давно забытую рюмку, щедро заливая себя вином, поспешно зажег на пальцах едва видимый клинок Божественного Меча Шести Меридианов, и в два легких движения срезал с рюмки два керамических ободка, меньший из которых торопливо ткнул Онеказе в ладонь. Та только тихо смеялась, наблюдая за этой катавасией.

— Теперь мы должны надеть их друг на друга, на безымянный палец. Черт, это же на свадьбе… неважно, давай!

Женщина, все так же хихикая, пристроила на его пальце чересчур большой фарфоровый ободок. Он аккуратно проделал то же самое с ее пальчиком. Потом он обнял ее и страстно поцеловал.

— Теперь мы обручены — связаны чуть прочнее, чем обычные любовники, — сказал он, сжимая ее в объятиях. — Эти кольца… гм, да, ну и кольца. Наверное, если бы я почаще читал твои мысли, я бы не был настолько неготов. В общем, кольца — обручальные, они, как бы, наше обещание пожениться. Открыто их нося, мы говорим всем — у нас уже почти что есть наша вторая половинка, не приставайте к нам, а то он или она побьет вам лицо… Хм. Или что-то в этом роде. Извини, это у меня от волнения, — он счастливо и немного обескураженно улыбнулся.

— Я понимаю, — она погладила его волосы. — И правда, а почему ты так мало читаешь мои мысли? Я очень редко чувствую твое ментальное присутствие. И еще, поцелуй тоже часть ритуала?

— Поцелуй — нет, мне просто захотелось, — он засмеялся. — А что до мыслей… Привычка, наверное. Когда ты все еще была далекой и недоступной королевой на троне, в которую я