Шрифт:
Закладка:
Рийс рассматривал социальные проблемы как сплав природы и воспитания, или, говоря терминами XIX века, "расы" и "окружения". Он писал, что именно "окружение делает разницу". Жилье, санитария, одежда и еда, а также образование и воспитание детей - элементы большого экологического кризиса, которые он подробно описывал, не признавая, - все это считалось окружением. Рийс описывал и изображал их в ярких деталях. Он провел своих читателей через завалы пожара в многоквартирном доме, где лежали мертвые, частично одетые тела еврейских иммигрантов, которые прыгали, спасаясь от пламени, и где бесцельно бродила "полувзрослая девушка с ребенком на руках". Когда врач взял ее за руку, чтобы повести
Эта знаменитая фотография 1889 года "Жильцы в доходном доме на Баярд-стрит, пять центов за место", использованная Джейкобом Рийсом в книге "Как живет другая половина", запечатлела грязь и тесноту иммигрантской жизни в Нью-Йорке. Эти люди платили по пять центов за место для ночлега. Оплата за ночь была экстремальной версией квартирантов, которые часто снимали жилье у семей иммигрантов. Джейкоб А. (Якоб Август) Рийс (1849-1914) / Музей города Нью-Йорка. 90.13.4.158.
Выйдя на улицу, он обнаружил, что ребенок мертв, как и родители девочки. Ее "разум покинул ее".4
Однако природа - не микробы, которые убивали, не вода, которая их разносила, и не зараженная пища, а именно природа как раса - часто преобладала над воспитанием в Рийсе. Раса определяла атрибуты людей, а эти атрибуты определяли расовую принадлежность. Раса была гибкой категорией - иногда она определялась цветом кожи, иногда фенотипом, иногда происхождением и даже религией, - но как только люди попадали в расовую категорию, она описывала "нормальный" диапазон их эмоций, интеллекта, бережливости, чистоплотности, сексуального поведения и многого другого. "Единственное, о чем вы будете тщетно просить, - писал Риис, - в главном городе Америки - это отчетливо американское сообщество", причем чернокожие, очевидно, не считались американцами. Среди иммигрантов на первом месте стояли немцы, но это означало лишь то, что они были наименее неполноценными, поскольку иммигранты представляли собой сумму их недостатков. Хотя Рийс признавал, что антисемитизм налагает на евреев тяжкое бремя, он все равно презирал их ("Деньги - их Бог"). Он также признавал проблемы, которые создавала для итальянцев система контрактного труда "падроне", но это лишь убеждало его в их ограниченности ("учатся медленно, если вообще учатся"). На самом дне, как и следовало ожидать, оказались китайцы и ирландцы, которые для Рийса олицетворяли все социальные пороки Нью-Йорка: пьянство, насилие, нищенство, попрошайничество, коррупцию и преступность. Человек, который не соответствовал расовым стереотипам, не избегал их; он их усиливал. Для итальянца это означало быть спокойным, для еврея - экстравагантным, а для ирландца - трезвым.5
Анализ Рийса находился в состоянии войны с самим собой. Занимаясь христианской филантропией, он принимал и воплощал в жизнь различие между достойными и недостойными бедняками. Однако его акцент на окружении подчеркивал, что условия жизни в домах неизбежно опускают их обитателей. Его акцент на вреде, наносимом детям, подрывает различия между достойными и недостойными. В этом он перекликался с Чарльзом Лорингом Брейсом, который, будучи главой Нью-Йоркского общества помощи детям, с 1850-х годов отправлял детей на запад для переселения из Нью-Йорка. Часто это заканчивалось не очень хорошо. Как, за исключением самых строгих кальвинистов, маленькие дети могут быть ответственны за свою судьбу? Его решением стала "Филантропия плюс 5 %", существующий лозунг, который подчеркивал своего рода христианские социальные инвестиции для получения прибыли. Он предполагал, что капитализм, который уже сделал доходные дома самыми прибыльными и разрушительными инвестициями в городе, сам излечит свои недуги. Он уже не смог сделать этого в Нью-Йорке; вскоре он потерпит неудачу и в образцовом городе Джорджа Пульмана под Чикаго. Но более того, это противоречило мощной тенденции социального анализа Позолоченного века, как консервативной, так и радикальной, которая рассматривала социальные условия, а не характер как решающий фактор в объяснении того, как устроен мир. Объясняя бедность, Рийс, подобно Вашингтону Гладдену и другим приверженцам Социального Евангелия, часто некритично метался между экологией, капитализмом и иммиграцией, с одной стороны, и упадком мужественности и независимости - с другой.6
Работа Рийса имела последствия. В 1894 году губернатор Розуэлл Флауэр назначил Ричарда Уотсона Гилдера, редактора журнала Century, членом Комитета по доходным домам Нью-Йорка, который должен был провести "тщательное исследование доходных домов города Нью-Йорка" и их влияния "на здоровье, образование, сбережения и мораль тех, кто живет в этих жилищах". Гилдер был влиятельным интеллектуалом, а также поэтом, чьим главным литературным достоянием было владение журналом. Как и Риис, он был набожным христианином и реформатором. Как председатель Комитета по доходным домам, он унаследовал законодательство, регулирующее строительство и содержание доходных домов, и веру в то, что контроль над физическим пространством является ключом к формированию жизни тех, кто в нем живет. Он также унаследовал отсутствие нормативных полномочий и административного потенциала для обеспечения соблюдения этих законов. Когда комитет сталкивался с нарушениями, единственным выходом было выселение жильцов, что приводило к жертвам и вынуждало их выходить на улицы.7
Следователи комитета вторгались в жизнь бедняков, осматривали их и составляли отчеты. Они умели отвращать бедняков, но не умели им помогать. Они не сомневались, что бедняки им лгали, и вписывали эту ложь в этнические стереотипы, которые можно было бы почерпнуть прямо из "Как живет другая половина". Следователи видели материальные факты, связанные с доходными домами, своими глазами и считали их неоспоримыми. Многие иммигранты не могли позволить себе арендовать жилье, не принимая квартирантов, поэтому и без того переполненные кварталы наводнялись людьми. Следователи сообщали, что точный отчет о жильцах можно было получить только в полночь, когда выносили раскладушки и одеяла. В жаркие летние ночи - "время наибольших страданий среди бедняков" - подсчет должен был включать крыши, пожарные лестницы и улицы.8
I
То, что начиналось как беспокойство по поводу иммигрантов, в 1890-х годах стало больше походить на панику. Ее подпитывали антикатолические пропагандисты и нативисты из Американской защитной ассоциации, но гораздо более мощное топливо исходило от ведущих интеллектуалов и ученых-социологов. Их рассуждения об иммигрантах, городах и американском обществе выявили меняющиеся контуры американской социальной мысли.
К 1890-м годам Фрэнсис Уокер был президентом Массачусетского технологического института, давно отошедшим от работы в правительстве в Бюро переписи населения и Бюро по делам индейцев. Как и многие другие, он находился на полпути между старым либерализмом и теми, кто восстал против него. В отличие от Уильяма Грэма Самнера, его карьера
