— Спасибо за то, что вспомнили мою дочку Марико. — Ал кашлянул, незаметно вытирая набежавшую слезу. — Все, что вы говорите, прекрасно, и я очень благодарен вам за лестные предложения для меня и моей семьи, но, Хидэтада-сама, боюсь, что не смогу заслужить подобных благ. — Ал ощутил, как к горлу подступил болевой комок. — Я не могу выполнить приказа вашей милости и отдать вам госпожу Садзуко с сыном, потому что их в моем замке нет. Я не могу выполнить приказ и готов ответить за все головой.

— Мо-ло-дец! — Хидэтада неожиданно вскочил и одним прыжком оказался возле Ала. — Спасибо тебе, друг! — произнес он по-русски, обнимая ничего не понимающего Ала.

Глава 56

Первое лицо в государстве

Хочешь стать великим? Будь!

Токугава-но Хидэтада. Из собрания умных мыслей

— Так ты теперь что же — сегун? — Ал весело хлопнул по заднице сидящую рядом с ним и уже солидно набравшуюся гейшу. Он говорил по-русски, понимая, что присутствующие на их с Кимом ужине женщины все равно не врубятся в суть сказанного.

— Сегун, но надо же куда-то расти, в конце концов. Тем более что уж больно паскудный попался нам с тобой сегун. Это же надо, заслать ниндзя в дом к своему дяде! Заподозрить меня в шпионаже и связи с орденом «Змеи»! — Он засмеялся, засовывая руку за кимоно лежащей перед ним девушки и нащупывая небольшие нежные грудки. Ее пояс был уже давно развязан, но мужчины все не могли прекратить своих разговоров, чтобы насладиться главным из блюд.

— Да уж, оставил нам Иэясу наследничка, повезло, нечего сказать. Я уж совсем думал линять из Японии, пока этот гад меня вообще дохода не лишил.

— Теперь не лишит. — Сегун взял с подноса гроздь винограда, угощая послушную его прихотям гейшу.

— Хотя как Дзатаки ты мне больше нравился. Не такой импозантный, конечно, как Кияма, но все же… ты уж прости, сегун, но… — Ал нахмурил лоб, делая вид, что всматривается в лицо хозяина страны: — «Ну и рожа у тебя, Шарапов»!

Оба рассмеялись.

— Садзуко я теперь, понятное дело, не могу взять ни женой, ни наложницей, старовата она для меня. А сына заберу, все владения, что прежде принадлежали Дзатаки, ему отойдут. Умино с Минору сделаю придворными, коли они захотят перебраться в Эдо. Теперь наше время, дай срок, заменю всех приближенных, поставлю наших людей.

Ал кивнул.

— Теперь ниндзя можно не бояться, прошлое изменилось, и вместе с ним ушла опасность в настоящем. Как я рад, что все позади!

— «Нам не страшен серый волк», — пропел Ал, заваливая на татами гейшу и, точно борец, кладя ее на обе лопатки. — Стоп!

Неожиданная мысль отрезвила его. Ал отстранился от готовой на все женщины и посмотрел на Кима.

— Слушай, а что за хрень произошла в твоем чертовом ордене? — с расстановкой спросил он.

— Какая хрень? — весело пропел Хидэтада, целуя пухленькие губки своей красотки.

— Ну, ты всегда говорил, что орден следит за тем, чтобы все было, как бы это лучше сказать, по сценарию, и вдруг такое… проглядели, что Токугава Иэясу не уничтожил два клана ниндзя? «Слона-то я и не приметил»?

— Ты прав. — Хидэтада сел на задницу, позволяя девушке запустить руки в его набедренную повязку. — Дело в том, что в самом ордене произошел раскол. И одна половина утаивала факт неуничтожения ниндзя, потому что… — он забылся было, млея под ласками красавицы, — потому что синоби — это профессионалы из профессионалов. Это уникумы, гении, истинные мастера. И что самое удивительное — это мастера самого высокого уровня, это военные Моцарты, Пушкины, Микеланджело, собранные в организованные отряды, в уникальные, неповторимые сообщества. Мятежники из моего ордена посчитали, что вместе с ниндзя они способны изменить ход истории, сделав жизнь более благородной и ценной. Они решили, что если общество будет состоять из великих политиков, мудрых ученых, гениальных живописцев и актеров, оно станет лучше. Ведь ниндзя постоянно набирали себе учеников, создавали свои школы, устанавливая свою власть во все новых и новых провинциях. Постепенно они бы изменили общество, все меньше народа хотели бы беспрекословно подчиняться, все меньше народа согласилось бы пополнять армию посредственности и рядовой серятины. Люди начали бы думать, в руководство страны попадали бы не за родственные отношения и не из-за того, кто с кем и сколько переспал, а по-настоящему думающие, грамотные, нужные люди. Мир настоящих профессионалов, основанный на школе профессионалов ниндзя, быстрее быстрого привел бы страну к полному процветанию. Добавь к этому кодекс Бусидо, который я написал бы уже теперь, а не через сто лет. Кодекс благородства и воинской чести, кодекс чести для истинных профессионалов. Помнишь, как в России относились к офицерам до революции? Русский офицер — белая кость, голубая кровь. Честен, прям, бескорыстен, благороден. Все это можно было получить здесь и куда быстрее, из темного Средневековья, где каждый режет каждого, в Возрождение! — Он мечтательно закатил глаза.

— А ты не думаешь, что твои профессионалы просто уничтожили бы всех вокруг? Ведь они обучены убивать…

— Ниндзя незаменимы в борьбе за власть, но когда власть будет в их руках, когда они достигнут всего, о чем мечтали, и завладеют страной, они начнут управлять ею, вооружившись мудростью и знанием. Они будут вынуждены пойти по пути добра, потому что добро — это дом, семья, хороший урожай. Добро — это нарядные платья, веселые озорные дети, девушки, которые не боятся любви и не отдаются за кусок хлеба или красивые шмотки. Судьба Японии без власти синоби плачевна, очень скоро, буквально после тридцать седьмого года, когда будут казнены тысячи христиан, в стране наступят двести лет мира, за которые многие самураи разучатся держать меч в руках. Уже сейчас воинская элита начала непоправимо меняться. Они больше думают о личных выгодах, нежели о своей чести. Ищут, где выгоднее, а не где надо. Предпочитают уютный штаб полю сражения и пьянство тренировкам. И сейчас, когда Осиба нанесла сильнейший удар по ниндзя в прошлом, власть начнут захватывать торговцы. Торгаши будут диктовать нам, самураям, моду, будут нанимать нас, самураев, к себе на службу. Торгаши будут петь свои песни, далекие от истинной поэзии и не воспевающие подвигов, они все сведут к деньгам, и молодые люди не будут стремиться исполнять свой долг перед сюзереном или страной, а лишь мечтать захапать как можно больше, попирая ногами собственную честь и имена своих благородных предков. Торгаши будут играть в свои игры и выигрывать земли прежних удельных князей. Место великого займет мелкое и мелочное, и