Я хотел побить его дочь, он должен быть в бешенстве! Куда он меня везет? Хочет убить? Или высадить где-нибудь подальше, чтобы избавиться от меня?

Но прежде чем моя фантазия нарисовала мне другие страшные картинки, Дэниел остановил машину прямо напротив бухты, недалеко от Байонского моста. Он выключил мотор и открыл дверь.

– Выходи, посидим, покурим и поговорим заодно, – говорит он мне.

Я гляжу на него исподлобья.

Поговорим? Как он себе это представляет?

Он уже вышел из машины и, оглянувшись на меня, добавил:

– Ну как, поговорим. Я буду говорить, а ты… ты будешь вздыхать.

Он хлопнул дверцей, забрал с заднего сидения то, что недавно туда положил.

Затем я увидел, как он ушел и сел на одну из скамеек в нескольких метрах от воды.

Я жду немного и тоже выхожу. Когда я приблизился к нему, он закрыл машину. Устроившись на спинке скамьи, я поставил локти на колени и посмотрел вдаль. Город напротив сияет сотнями огней, при этом выглядит умиротворенно и сонно. Гораздо более умиротворенно, чем я.

– Держи, – привлекает отец мое внимание.

Поворачиваю к нему голову. Он сидит на лавочке и протягивает мне пивную банку.

Серьезно? Я замираю.

– Ты когда-нибудь уже пил пиво? – спрашивает он.

Конечно, но где это видано, чтобы почтенные отцы богатого семейства, предлагали выпить маленьким бродягам из Куинса?

– Бери давай, я думаю, что ты его заслужил.

Аккуратно, но все еще очень осторожно, я протянул руку и взял банку. Он достал еще одну, точно такую же, из бумажного пакета, который был между нами, открыл ее и поднял перед собой.

– За Елену и ее наглость!

С трудом подавил смешок. Эта девчонка не просто наглая. Она самоубийца.

Я открываю банку. Первый глоток прохладного пива был, пожалуй, одним из самых вкусных в моей жизни.

Снова наступает тишина.

Так же как и отец, я выпил еще немного золотистого напитка, поставил банку между ног и открыл пачку сигарет.

Когда я вытащил одну, мой сопровождающий, имеющий, однако, весьма странные понятия о воспитании, стрельнул у меня, просто подмигнув.

Протягиваю ему всю пачку. Несколько секунд спустя он затянулся и, пустив дым через нос, сказал:

– Моя жена думает, что я бросил, и было бы хорошо, если она никогда об этом случае не узнает. Иначе достанется мне знатно. Мне кажется, что эта такая женская особенность, устраивать феерические спектакли, если ты их разочаруешь… А Елена тоже женщина. Ну, по крайней мере, скоро ею станет. Превратиться из ребенка в женщину – путь долгий и… очень болезненный для всех окружающих… И Елена этого не избежала. Она переживает какой-то очень острый кризис уже несколько месяцев, и мы не понимаем ни в чем дело, ни как нужно на это реагировать. И чем дальше, тем сложнее становится ее контролировать…

Блин, нафига он все это мне рассказывает? Какое это имеет отношение ко мне? Да мне плевать, что там у нее не так. По-моему, ей просто не хватает уважения и все. И будет неплохо, если хоть кто-то сможет поставить ее на место.

– Я тебе все это рассказал не случайно… То, что ты сделал сегодня вечером это…

Так, дошли до сути! Ему не нужно было увозить меня так далеко, чтобы это сказать. Да, да, сейчас будет вот это «ты не можешь больше оставаться у нас, и мы тебя отправим обратно в тюрьму».

– …это очень зрелый и взрослый поступок, – заканчивает он.

Зрелый? Я правильно понял то, что он только что сказал? Солис мне этих моралей прочитала уже, наверное, миллион, но ни разу она не произносила слово «зрелый».

Я поворачиваюсь к нему. Он делает большой глоток пива, а я затянулся. Взглянув на меня, он продолжает:

– Твое поведение было гораздо более зрелым, ведь ты отпустил ее. Да, ты ударил кулаком по стене, но ты смог сдержать свой гнев и… я не представляю, чего на самом деле тебе это стоило. Ведь отпустить – совсем не так просто, как кажется. Я прошу прощения за поведение Елены. Если бы я только знал, почему она так себя ведет, то, возможно, всего этого можно было бы избежать.

Да она просто дура, чего тут знать-то. Этой девчонке нужно встретиться с еще большим придурком, чтобы он вправил ей мозги, и этим придурком буду я.

Снова наступает моя любимая тишина.

Издалека до нас доносится шум большого города, иногда к нему примешивался шум проезжающих по мосту машин.

И именно эта шумная тишина помогает мне немного расслабиться.

Давление снизилось, и я замерз. К тому же я слишком быстро курил и теперь у меня раскалывалась башка. Ну или это львица так действует мне на нервы, что началась мигрень.

Отец наклоняется вперед и тоже опирается локтями о колени. Он смотрит вдаль, но вдруг трясет головой, вздохнул и продолжил:

– Все, что мы знаем о Елене, это то, что у нее какой-то кризис, которому нет никакого объяснения, и то, что в ней идут радикальные перемены уже два с половиной месяца. Все начиналось постепенно, полгода назад. Сначала она стала грубо с нами разговаривать, кричать, на да отвечать нет, а на нет – да… Даже ее мать, с которой они всегда были очень близки, не могла ничем помочь. И изо дня в день все становилось хуже и хуже. Но до начала лета было еще терпимо. А потом, в одночасье, она превратилась в тень самой себя, замкнулась и даже перестала есть. Мы стали замечать, что она худеет с пугающей скоростью… Она нас очень испугала… Я даже думал, что…

Он замолкает и хмурится. Через несколько секунд он выпрямился и откинулся на спинку лавки.

Зачем он все это мне рассказывает? Пусть даже не надеется, что я буду испытывать к ней какую-то жалость! Потому что ничто в мире не сможет оправдать то, что она сделала.

С другой стороны, я не мог проигнорировать все то, что он мне только рассказал. Она похудела. Видимо, именно поэтому ее придурошная подружка была так удивлена, увидев ее. И это объясняет ее слишком большую одежду. До этого лета Елена была толстой. Но насколько толстой?

Мне все еще трудно в это поверить. Как можно представить ее в другом теле, отличном от того, на которое так реагирует мой член? (Хоть и голова с ним совсем не согласна.) Да и потом, как можно так похудеть? Сразу вспомнились эти ребята, которые тянут два пальца в рот каждый раз после еды. Нет, львица чокнутая, конечно, но не настолько же? С другой стороны, это объясняет, почему она каждый раз после еды закрывается в ванной.

Я встряхнул головой. Не могу поверить, что она делает такое. Меня самого сейчас стошнит от одной только мысли. Я отпил большой глоток пива, чтобы попытаться прогнать из головы эти картинки. Кем бы она ни была, но я все еще не могу понять, какое это имеет отношение ко мне.

– Какие мы только не строили версии и догадки, – снова заговорил отец. Переходный возраст, или, может, любовная драма? Но Софи нас заверила, что у Елены не было парня, и никто не ухаживал за ней в лицее. Мы с Энджи всеми силами пытались понять, что происходит, поговорить с ней, но ни одна наша беседа не заканчивалась спокойно. В общем, Елена твоя полная противоположность. Она все свои проблемы пытается решить криком, а ты, напротив, вырос в тишине и очень сдержан, несмотря на внешний вид. И, насколько я сам уже мог убедиться, ты из тех, кому палец в рот не клади. – Закончил он, со смехом: – Когда я вспоминаю то выражение лица Софи за столом…