Сторожить добычу остался весельчак Лиссо. Руда Рудам был отправлен разузнать новости и расспросить о мальчишке, сбежавшем от дяди. Нюхачу отряда Акти Мизуму Коган поручил договориться насчет илори, еды и бани. Но Руда знал, что тот, как всегда напьется и заснет там же, где наблюет, поэтому не спешил уходить, выслушав и приказы следопыту. А первым делом разыскал патрону домишко поудобнее и решил вопрос с женщинами, поэтому, когда Коган и Пото вошли в указанный двор, там ждали три пышногрудые красотки в нарочито пестрых нарядах с длинными, до земли, подолами, расшитыми самым безвкусным образом. Выбирать Коган не стал:

— Кто постарается лучше, ту одарю самой крупной хлазой в ее жизни.

Девахи растерялись, но, после мимолетного замешательства и прищуренного взгляда охотника, пронизывающего до дрожи, поспешили внутрь дома.

Охотник с мелиновым мечом в Атаранги… Давненько таких гостей не заезживало в Туманное ущелье, в самую срань Старых земель, всего-то в дне пути от границы с Дикими землями. Каргхары, заполучившие мелин, старались переехать поближе к Гавани Гирей, чтобы первыми услышать о новом наборе в личную охрану владетеля Тэи и прибыть на турнир без опоздания. Поэтому хеллизия в Старых землях больше походила на обычную резню, в Новых же землях борьба за мелин не была похожа ни на что. Зачастую побеждал не тот отряд, в котором больше охотников снаряжены мелинами, а тот, у кого вальзива оказывалась более приспособленной к сопротивлению силе соперника. Что бы ни рассказывали о фейерверках волшебства, глубинных превращениях и каннибализме, творящихся при самой настоящей охоте на мелин, все эти байки стоит смять и выбросить в нужник. Ни один из охотников не поведает правды постороннему.

Коган Халла никогда никому не рассказывал о том, как заполучил свой камень мечты. Даже верным соратникам. Хотя бы потому, что не верил в верность, считая ее сучкой, падкой на доброе отношение и готовой сменить лик за звонкую монету или даже пустое обещание.

Гвиртовым шаром, который был у Когана вместо правой кисти, он нежно касался кольца в эфесе Жнеца. Меч лежал на столе в деревянных ножнах, покрытых свиной кожей. Левой же рукой Коган жестко сжимал ягодицу одной из девок, самой пышнотелой, стоящей к нему спиной с задранным подолом и спущенным бельем. Он грубо входил в разгоряченное лоно женщины, тяжело дыша, резко и вальяжно, то ускорялся, то чванливо углублялся, замерев и стараясь достать дна удовольствия. Коган знал: если бы не прикосновения Жнеца, он бы завершил уже на первой бабе.

— Будешь?

Пото, сидя за дальним углом, поглаживал доски столешницы и пытался хоть что-то разглядеть за окошком, затянутым слюдой. Услышав обращение, он отрицательно мотнул головой и снова отвернулся. Спрятав под льняную рубашку веревочку, что висела на шее, он сложил руки на коленях и стал быстро перебирать пальцами многочисленные ремни, которыми он стягивал гвиртовые пластины перед охотой.

Девушка, упираясь о спинку кровати, украдкой любовалась Жнецом.

Постучавшись, вошел Руда Рудам. Он еще не успел снять защиту и обливался потом. Густые рыжеватые усы сплетались с бакенбардами и свисали грязными паклями.

— Разузнал? — гаркнул Коган так, что баба вздрогнула.

— А то, — похвалился Руда.

— Пшла! — Бородатый каргхар с поросячьими глазками и липкой кожей хлопнул звонко по ягодицам девки и оттолкнул ее от себя.

— Как там Акти? — спросил он, пока блудница торопливо натягивала пышное белье.

— Как обычно. Налакался и спит.

— Последний сезон его терплю. — Коган взял полотенце, вытер пот со лба и под расстегнутой рубахой. — Подыщем нового нюхача. Держи в уме.

Когда девка убралась, Руда доложил:

— Недоносок был тут. Собрался в Ноксоло. Его подобрал Косаль Таг.

У Когана задергался один глаз. Он не пересекался с Косом, но был наслышан о его честных принципах. Такие люди, по мнению Когана, не должны захламлять своей тягой к справедливости прямой и ясный путь крови любого каргхара. Он не уделил внимания последним словам, а только ухмыльнулся:

— Какая удача! Не ты ли мне давеча доносил, что в Ноксоло набирают ветхалей и обещают хорошую плату?

— Я.

— Который раз они пытаются ветхи собирать со староземельцев? Третий? Пятый? Но дело-то ведь нужное? Без податей и налогов никакого уважения к власти не будет. Нам же нужна работенка на тридцать пять льяд Тишины?

— А то!

— Еще и сорванец туда же путь держит. И тут не обошлось без Немервы! Эта богиня все-все знает о судьбах людей, и нам нет-нет да подкинет золотую монету в кошель заштопанного будущего. А?!

— Так значит, мы не будем его преследовать?

— Найди сначала, кому сбагрить близнецов, да подороже!

Руда развернулся и собрался уже выходить, когда в спину прилетели новые распоряжения:

— Раздобудь веники получше, да баб помоложе и порезвей! И жрачки!

Когда Руда ушел, Коган тяжело вздохнул и присел на край жесткой кровати, представляющей из себя мореные дубовые доски, ладно приколоченные к спинкам и коротким ножкам.

— Думаешь, я слишком многого требую от нашего небогляда?

Он не ждал от молчаливого телохранителя ответа.

— Но больше и спросить не с кого! Акти Мизум алкаш. Следопыт из него, возможно, лучший в Старых землях, но опять же: нюх работает только, когда он пьян. Больше от него никакого толка. Лиссо еще молод, в бою его задор брызжет из всех щелей и разит не хуже молний Юйры, но в делах бескровных он еще зелен. Руда справляется. Не забыть бы его похвалить.

Коган неуклюже снял рубаху, скомкал ее и отшвырнул к шкафу.

— Останешься сегодня на ночь со мной. — Он прикрыл глаза и размял плечи, видимо размышляя над тем, не лучше ли этот приказ прозвучал бы в виде просьбы. — Что-то мне спится плохо. Кошмары.

Коган Халла прилег, меч положил рядом, вдохнул аромат вязаной подушки, наполненной травами, потом уставился на шар, заменяющий кисть с того самого времени, как он покинул цнои, выходивших мальчишку.

— Думаешь, я становлюсь мягче? — Коган запустил шар в бороду и стал поглаживать им у основания горла. — Зря я подался к вонючим. Эти нити, которыми они мозги мне с детства промыли, не выкорчевываются до сих пор. Мешают. Вот чувствую, как цепляются. Заставляют сомневаться. А спать так вообще невозможно. Думаешь, я размяк?

Пото молчал. Перебирал оставшиеся узелки на веревочке и смотрел в окно. Его неправильный, вдавленный над ухом череп был гладко выбрит по бокам, сверху оставалась лишь полоса короткой щетины, заканчивающаяся на затылке в виде острия. Лицо некрасивое, испещрено ямками бывших язв и чирьев. Кончик носа срезан, затянут розовой тонкой кожей. Коренастый Пото не доставал ступнями пола и зацепился носками за ножки высокого стула.

Он складывал ремни на стол, разглаживая каждый: пряжка к пряжке, лента к ленте. Коган долго наблюдал за Пото, пока не выдержал: