но, наверное, это как-то обновляло руны, которые она там оставила.

Но сегодня я просто шла вдоль границы и проверяла, не было ли следов нарушений. Довольно просто. Я бодро шла, граница была слева от меня, я обходила кусты и упавшие деревья, когда нужно было. Я порой замирала, ножом расчищала путь на будущее. Я почти не трогала лес.

Дир преследовал меня. Но не попадался на глаза. Не был слышен. Я его едва ощущала. Но знала, что он был там. Покалывание на шее не врало.

После нескольких часов ходьбы я не нашла ничего интересного и решила сделать перерыв. Рядом не было дубов, но я нашла пень, покрытый холмом, который выглядел удобно. Я пообедала вяленой олениной и запила водой из фляги. Я была не против. Я жила и не с такой едой. Я хотя бы знала, что на мясе не было морока.

Пока я ела, я старалась не вглядываться в зелень за собой. Не искать серую шерсть или сверкающие желтые глаза. Как всегда, я изображала отсутствие интереса. Я не знала, обманывало ли это оборотня. Наверное, он мог учуять мое напряжение за милю! Но от этого мне было лучше.

Я не давала себе думать о последнем моменте под дубом. О моменте, когда его глаза смотрели в мои с человеческим отчаянием…

Рычание загудело в моем горле, хищное, как у оборотня. Я сунула кусок мяса в рот, жевала его, пыталась раздробить зубами жесткое копченое мясо. Я вдруг поняла, пока боролась с длинной полоской мяса, что была не одна. Кто-то еще был там. Кто-то был рядом со мной и невидимым оборотнем.

Я замерла, подняла голову, полоска мяса свисала изо рта. Фигура стояла за границей бабули Доррел. Фигура будто появилась из воздуха. Она была чуть больше, чем силуэт из тени, но я все еще смогла различить выцветшее платье из заплат, широкополую шляпу и кривой посох, на который она сильно опиралась.

Я оторвала кусочек и проглотила, не жуя. Чуть подавившись, я встала, расставила ноги и подняла голову.

— Здравствуй, матушка Улла.

Когда я произнесла ее имя, ее стало видно, и ее размытые края стали твердыми и ясными, как день: старуха-ведьма из округа Элли, где мы с Валерой выросли.

— Вот так встреча, — она окинула меня взглядом. — Я слышала шепот о новой охотнице бабули Доррел. Описание звучало слишком уж знаком.

— Что? — настороженно спросила я. — Тощая, огневласая и с веснушками?

— Неа, — матушка Улла посасывала зуб с кислым видом. — Упрямая. Безрассудная. Глупое существо, которое прыгнуло во владения Квисандораль бездумно и украло золотое яблоко, — она сплюнула. — Звучало как-то так.

Я чуть поправила стойку.

— Чего ты хочешь? Я знаю, что ты пришла не помочь.

— Тебе нужна помощь?

— Уже нет, — горечь сдавила меня. Сколько раз я умоляла матушку Уллу помочь мне в первые недели после пропажи Валеры? И Валера к ней ходила, пыталась найти путь к своему мужу-фейри. Матушка Улла отказала ей и отказала мне. И мы обе пошли к бабуле. А остальное было историей. Плохой историей. — Я никогда не нуждалась в твоей помощи, — упрямо сказала я. — У меня было все, что нужно, чтобы получить то, что я хотела.

— А это? — матушка Улла подняла руку с посоха и указала на меня, а потом лес вокруг нас. — Этого ты хотела? Быть девочкой на побегушках у бабули?

— Я хотела помочь Валере. Я это сделала.

Она хмыкнула и задумчиво посасывала зуб.

— Где твоя влюбленная сестра? — спросила она. — Тоже тут?

Я не ответила. Моя ладонь медленно продвигалась к ножу на поясе. Глупый жест, я это знала. Я собиралась угрожать старой ведьме? Но мои пальцы нашли клинок.

Матушка Улла фыркнула и покрутила посох ловкими пальцами.

— Мне не нравится видеть, что с тобой стало, девочка. Может, мы можем помочь друг другу.

— Мне не нужна твоя помощь, — резко ответила я.

— Это не точно. Выслушай меня, — матушка Улла прищурила старые глаза, и я едва видела их блеск среди морщин. — Думаю, твоя бабуля задумала что-то неправильное в своем округе. Что-то из Черной магии. Руны — одно дело. Даже зелья, я не против хорошего зелья порой. Это естественный поток магии, и им можно управлять, не особо утруждаясь. И я не видела, чтобы кто-то так любил морок, как твоя бабуля. — Но… я верю, что она погрузилась в Темные тайны. Это опасно для смертных разумов. Это требует сделок, боли и вещей, которые не принадлежат. Которые искажают форму душ. А со временем — и форму округов. Искажение в воздухе тут, — она почти коснулась посохом пустого места в воздухе, невидимой границы между ее округом и владениями бабули. — Я не могу только увидеть или ощутить. Но я знаю. Я знаю это глубоко в костях. И чем дольше ты остаешься там, девица, тем больше рискуешь попасть в худшее.

Дрожь пробежала по моей спине. Я не сомневалась в ее словах. Я ощутила неправильность округа, когда впервые сюда прошла. Несколько месяцев службы усилили это чувство. Но что я могла? Меня все еще ждали почти семь лет службы.

Я посмотрела в понимающие глаза матушки Уллы. Сказать ей? Сказать о соглашении Валеры с бабулей ради моей жизни? Сказать, что бабуля ждала от меня, что она уже заставила меня сделать?

Смысла не было. Матушка Улла не была моим другом. Никогда не была. И, в отличие от бабули, она даже не изображала сочувствие. Я ярко помнила одиннадцатилетнюю девочку, какой я была, стоящую у двери дома, стучащую, рыдающую и умоляющую ведьму выйти. Помочь найти Валеру.

Ответом была тишина.

— Ты закончила? — спросила я, поджав губы.

Глаза матушки Уллы сверкнули среди морщин.

— Да. Думаю, да.

— Тогда хорошего дня, матушка Улла, — я подняла капюшон, чтобы скрыть лицо, повернулась уходить, но замерла. Я оглянулась на ведьму, а потом прошла к юному тополю рядом с границей. Я окинула его взглядом, не зная, что я ощущала. Может, ничего, может…

Я повернула нож и вонзила в ствол. Вспыхнул зеленый свет, и я на миг увидела очертания руны. Руна была на землях бабули, но это была не магия бабули.

Я беспощадно соскребла кору и слои дерева с руной, игнорируя дрожь веток сверху. Я бросила длинную полоску коры матушке Улле поверх черты, посмотрела в глаза старой ведьмы.

Она глядела на меня, медленно крутила посох на коре. Зеленая магия вспыхнула снова, и руна исчезла.

Я без слов повернулась и пошла по своей дороге. Я ощущала на себе взгляд матушки Уллы… а