— Не может же быть всё настолько серьезно, — насупился он.

Я посмотрел на него исподлобья. Нет, Петр не готов. Слишком мелко воспринимает ситуацию.

— Или может? — спросил он с подозрением. — Ты что, реально сын аристократа и планируешь свергнуть князя⁈ — испугался Петя.

— Ну ты дурак, — рассмеялся я. — Плевать мне на князей и аристократов.

— Тогда я не понимаю.

— Петя, ещё раз говорю. Забудь. Просто живи. Вот тебе лучший совет, который я могу дать. Если же ты рассчитывал, что будем вместе жить и заниматься каким-то великим делом, и ради этого меня звал, то зря. Лучше бы дал в общагу заселиться.

Когда Дарвина обрабатывал, таких сантиментов не испытывал. Вот он — хищник, уже попробовавший кровь. К тому же его не жалко.

Иначе говоря, Лютый — идеальный расходный материал, как бы цинично это ни звучало. Петр же, он… Во-первых, его другом назвать можно. Не расходным материалом. Во-вторых, он из другой породы. Может, и любитель подраться, но не воин. Пока что не воин.

Также я опасался, что, не выдержав моих тайн, он сболтнет лишнее кому-то, и к чему это приведет, спрогнозировать нельзя. Зачем мне лишние риски? Хотя, не скрою, заполучить того, кто посвящен в тайну и выступит на моей стороне, пусть даже его помощь будет скромна — заманчиво. Поиск информации… Да банально дополнительная пара рук — уже хорошо.

Но нет. Петр уже раз разболтал то, о чем я просил молчать. Пусть и с пользой для меня… Большой пользой, но всё же. Факт болтливости — зафиксирован. А вот будет ли польза в следующий раз — под сомнением. После чтения местных учебников и вероятности того, что разумная нежить активно влияет на мир, беречься мне надо в десять раз активнее. Особенно с учетом того, что я и так засветился. Даже в газетах писали.

К тому же, прямо говоря, я бы предпочёл видеть среди союзников профессиональных бойцов, а не шестнадцатилетнего паренька.

— Да живи, — махнул он рукой в ответ на слова про общагу. — Мне и правда скучно. Поможешь ремонт сделать.

— Ремонт? — удивился я.

— Я не трогал бабушкину и родительские комнаты. Даже не заходил туда. Думаю, пора их расчистить.

— Лихо ты.

— Наверное… — ответил он, ушёл в себя, но быстро вынырнул и на меня прямым взглядом уставился. — Олег, я не отстану, — сжал он кулаки. — Не знаю, что ты скрываешь. Может, помнишь прошлую жизнь или ещё что, но скажи. Это ведь важно не только для тебя? — заговорил он с пылом. — Но и для других людей, так? Слова про последнего защитника рода людского не просто слова? — Петр от возбуждения со стула поднялся и над столом навис. — Лет триста назад вроде как большая война была, когда мир сильно изменился. Ты из тех времен?

— Стоп-стоп, — замахал я руками. — Про войну послушать интересно, но к ней я отношения не имею.

— Но ты вспомнил прошлую жизнь? — не собирался он сдаваться.

— Если отвечу, ты пожалеешь, — предупредил я.

— Если не ответишь, это будет разъедать меня всю жизнь. Поэтому, если это и правда важно для всех людей, то рассказывай, — сказал он убежденно. — Если же это какие-то твои личные амбиции, желание власти или что-то в таком духе… Что ж. Пока можешь пожить у меня, а как будешь готов, съезжай.

— Это важно для всех людей, — осторожно ответил я.

— Тогда рассказывай, — потребовал Петр.

— Ты реально хочешь присоединиться ко мне? Назад пути не будет, Петр. Это будет самая настоящая война на уничтожение.

— С кем?

— С тем, кто куда могущественнее Черепов. Тем, кто стоит за ними. Духи-паразиты — это часть этой войны. Как и та трагедия, которая случилась в городе недавно.

— Она тут при чем? Кто-то атаковал город? — опешил парень.

— Кто-то атаковал людей, — уточнил я, всё ещё думая, какую часть правды рассказать и стоит ли.

— Тогда я точно хочу знать. Моя бабка всю жизнь помогала людям и говорила, что служение — вот истинный путь любого человека. Мои родители тоже служили, но погибли на войне между аристократами. Не было в этом смысле. Если я умру, то хочу, чтобы смысл был. Есть в твоей войне смысл?

— Найдется, — ответил я, внимательно смотря ему в глаза.

— Тогда я с тобой.

— Запомни, ты сам этого захотел, — сказал я, тяжело роняя слова. — Если подведешь, проговоришься, возможно, это будет стоить жизни всем людям в этом мире.

Петр собрался и приготовился слушать. Я начал рассказ.

* * *

В конце рассказа Петр не выдержал и рассмеялся.

— То есть ты воюешь против некой могущественной сущности, которая выступает против всего человеческого рода? А Черепа — всего лишь один из её инструментов для продвижения своих интересов? — спросил он нервно.

Его лоб покрылся испариной, волосы промокли и слиплись. Лицо раскраснелось, да и сам он ерзал, не в силах усидеть спокойно.

Я посмотрел на него исподлобья, мол, ты сам упрашивал меня рассказать, так чего сейчас нервно хохочешь?

Совсем всего я Петру не рассказал. Хотя хотелось. Умом-то понимал, что не стоит, поэтому и не рассказал. Но внутри, какая-то часть меня хотела дать слабину и разделить тот груз, что лежал на моих плечах. Только вот и сильно урезанной версии Петру хватило, чтобы потерять контроль над собой.

А я ведь ему всего лишь сказал, что да, есть некая сущность, враждебная людям. Что есть все признаки её существования и осмысленной деятельности. Привел в качестве примеров и духов смерти, и гончих, что напали на кочевников, и метки-паразиты у Черепов, и атаку по людям особыми пожирающими техниками.

Я обозначил необходимый минимум истории — врага, степень угрозы и те признаки, которые подтверждают, что не вру. Но, как оказалось, эти признаки были значимыми только для меня. Петр же, отсмеявшись, ушёл в отрицание.

— Но это же невозможно! — воскликнул он. — Почему об этом никто не знает? Моя бабка и родители ничего не говорили! Да я даже подобного ничего не слышал! Про духов ничего не скажу, я в этом не разбираюсь, но гончие твои — это же обычные монстры!

Петр подался вперед, вцепился пальцами в стол так, что те побелели. Он говорил и воодушевленно, и с надеждой, и с надломом, и даже с каким-то вызовом, желанием уличить меня во лжи.

Я голову наклонил вбок, его оглядел и выдохнул медленно, разочарованно, поджав губы.

Собственно, ничего неожиданного не случилось. Приблизительно такой реакции я и ожидал. Чего уж. Подобное я даже в своем мире видел. Когда пылали города, когда орды мертвых шагали по нашим землям, находились те, кто не верил в это. Думали, что врут, что это обычная война, что вовсе нас не уничтожают.

Петра я не осуждал. Тут скорее себя надо винить. Всё же дал слабину, повёлся на его обычную рассудительность. Которая, как показала практика, вовсе не означала твердости духа.

— Обычные? — зацепился я за его слово. — А можно поподробнее?

Зацепился не только из-за любопытства, но и чтобы сменить тему, дать ему прийти в себя.

— Да, обычные, — сказал он, прекращая смеяться, — всем известно, что вне городов, особенно в диких углах и особых зонах, встречается всякое. Так всегда было, — уверенно заявил он.

— Всегда — это как давно?

— Ну… Давно, — не смог он точно ответить.

На это я лишь хмыкнул. Звучало как дешевый лозунг. Да и если монстры здесь давно, то это лишь доказывает мои слова.

— Может, ты выдаешь желаемое за действительное? — спросил меня мальчик Петя. — С какой-то особой техникой — то же самое. Мало ли, какие адепты есть в столице. У нас тут две сотни школ!

— Хорошо, ты прав, — улыбнулся я мягко. — Это всё шутка, чтобы ты отстал.

Из Пети словно стержень вынули. Наверное, вспомнил, что сам упрашивал меня рассказать. Вспомнил и те причины, по которым это делал. Допустил мысль, что шутка — вовсе не шутка и сейчас он ведет себя как минимум некрасиво, утверждая, что я то ли спятил, то ли лгу.

— Это ведь не весь рассказ, — заметил он.

— Тебе и этого хватило, — заметил я в ответ.

На что Петр окончательно сдулся. Ну да, совсем недавно бил себя кулаком в грудь, говорил, что готов стать частью чего-то большего, а в итоге скатился в банальную истерику.

— Прости, — сказал он. — Просто это звучит на самом деле дико. Я был готов поверить в то, что против нас играют другие