цены упали, с этим стал порядок, старых окон почти и не встречается в домах, но вначале была проблема. Вот еще одна идея, как сдвинуть с мертвой точки производство ширпотреба? Как бы власть ни билась со своей идеологией, но на ней одной далеко не уедешь, причем мы-то знаем об этом не понаслышке. Людям нужна нормальная одежда, обувь, телевизоры и холодильники, кровати и долбаные стенки, наконец, всё нужно, а его нет. Зато товарищам чиновникам ничего этого не надо, им нужно, чтобы народ строем ходил да план выполнял. А не нужно властям ширпотреба по одной простой причине, у них и так все есть. У них есть машины, дачи, хорошая одежда и доступ к продуктам. Вот и подумаешь так, а действительно ли заботилась советская власть о своем народе? Или это выдумки? Взять те же квартиры. Да, бесспорно, бесплатно выдают. Даже очередь не страшна, это фигня. Но тут есть и другая причина. Дают человеку квартиру от предприятия, он живет и работает на том же предприятии, уйти куда-то вряд ли сможет. Привязка, однако. Медицина бесплатная? А ты пойди и получи нормальное обслуживание без взятки-подачки в виде конфет, шоколада или чего-то покрепче? Вот и выходит, что забота партии вроде есть, но всегда есть подводные камни. Ведь все хорошо в меру. Даже яд в малых дозах может быть лекарством, так и в жизни. Как заставить престарелых небожителей перестать швырять деньги всяким эфиопам только за то, что те провозглашают социализм, а на деле едва ли не молятся на Запад? Или военная доктрина. На хрена иметь запас ракет, с возможностью сто раз уничтожить любого врага? Что, одного раза разве недостаточно? И так во всем.

— В Москву один поедешь? — Катя взглянула на меня.

— Хочешь со мной? Мне было бы приятнее, посмотрели бы столицу, когда она еще была столицей, а не «нерезиновой».

— Надо с заведующей говорить, ведь там в выходной, наверное, издательства не работают?

— Я поговорю, должна Ирина пойти навстречу, она неплохой человек. Бабки любит, как и все, но не вредная.

— Да вроде ничего такого я не замечала. В прошлом месяце по кондитерке недостача была, она девок прикрыла, списали, но я-то знаю, что они воруют.

А куда без этого. Именно в нашей стране родилась поговорка — «тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Что поделать, люди живут бедно и тащат с работы все, даже не нужное. А тут продукты. Девочки, стащившие пару кило конфет, могут их на что-нибудь обменять, дать взятку где-то в поликлинике или детском саду, или вовсе съесть в одну харю.

— Ладно, выберу день и поедем. Только путь сейчас долгий, за пять часов на машине, как раньше, не получится.

— Да и плевать, давай на поезде, Аленка никогда не ездила, прокатимся?

— А давай.

Небо, чистое и легкое, такое бывает только весной. Мы гуляли до темноты, позабыв об автобусе, и только когда совсем стемнело, опомнились. Благо была суббота и на работу Кате завтра не надо, пошли в ближайшую деревню и стали искать дом для постоя. В эти времена проблема не в том, чтобы пустили, а в том, чтобы найти жилой дом. Почти в полночь мы, наконец, нашли приют. К этому времени дочка сильно устала и буквально висла на руках, засыпая. В одном из домиков, в деревне на десять дворов, жил пожилой мужчина, он нас и впустил. Первое впечатление оказалось ошибочным, мужчине было в районе полтинника, просто внешность и увечье искажали настоящий возраст. Жена с дочкой спали, а мы с дядькой Колей так и не легли. Мужичок оказался ветераном, а мне было ужасно интересно пообщаться. Говорят, ветераны не рассказывают о войне? Брехня. Может, кто-то и молчит, а вот тут Николай Степанович Кудрявцев, орденоносец, гвардии сержант, легко пошел на контакт, и утром мне хотелось вставить в глаза спички. Зато услышал столько нужного, что хоть сейчас за книгу садись. Кстати, а вот и тема! Рассказать о войне, солдатская правда, что может быть честнее и правильнее? Верно, ничего. Уходя, утром, я договорился с дядькой Колей, как он просил себя звать, о том, что я приеду еще не раз и хочу написать книгу, а он будет моим цензором и консультантом. И ведь договорились.

Домой мы вернулись только в воскресенье и во второй половине дня. Съемная квартира у нас была вполне по современным меркам хорошая. Намылись, наелись и, отдыхая, завалились спать. Кате завтра на работу, у меня дела в гараже, имелись еще кое-какие наработки, нужно записать и сделать зарисовки, я ведь и дальше буду ускорять прогресс, работы немало.

Но, как всегда и бывает, покой и планы нам только снятся. Отправив с утра жену и дочку на работу и в сад, хотел позавтракать сам, как заявились менты. Здесь еще не принято не впускать в квартиру представителей власти, проблем огребешь выше крыши, поэтому впустил. Нет, обвинений никаких не было, но менты вдруг начали раскручивать тему пожара за Волгой. Да-да, моего пожара. Казалось бы, ничего на меня нет, чего пристали? Ан нет, душу крутят как хотят, а все потому, что, когда нашли трупы неподалеку у дома, один из них был с похожими повреждениями. С похожими на те, какие я нанес, убивая бандитов в доме Лидии Николаевны. Кстати о бабуле. Сынок, выгнавший Катю с Аленкой из дому, даже памятник матери не поставил, это сделали мы, как только снег сошел, еще и ездим на кладбище каждый месяц. Старушка реально была хорошим человеком, я чувствовал себя очень плохо, когда вспоминал о том, что виновен в ее смерти, а вспоминаю постоянно. Надеюсь, на том свете она не поминает меня последними словами.

Менты допрашивали почти час, я стоял на своем, повторяя раз за разом, что не понимаю, о чем они говорят. Те недовольно шипели, угрожали, что мне будет хуже, когда все станет ясным, на что я отвечал вполне спокойно:

— Вот когда что-то проясните, тогда и поговорим. Ребята, вы чего-то недоговариваете, вот и все. Давайте начистоту?

— Начистоту, говоришь? — повторил за мной старший из милиционеров. — У любой банды есть общак, а в нем наворованное у простых граждан…

— Э-э-э, — протянул я весело, — так вон вы куда клоните. Так бы и сказали. Я думал, вы после такого преступления все обыскиваете, поэтому и не говорил ничего, а меня не спрашивали.

Менты мгновенно подобрались, буквально впиваясь в меня глазами.

— Что тебе известно об этом?

— Да просто все, —