реакцию на поведение космоса, и реакцию космоса на человеческое поведение, тогда как чиновники ограничивались описанием с ее помощью человеческой реакции на поведение космоса (подражания Небу), а для объяснения неурожаев и стихийных бедствий пользовались идеей предопределения. Разница была и в выборе тех или иных небесных образцов для подражания. Конфуцианцы выбирали образцы и партикуляризма и универсализма, чиновники — только универсализма. Конфуцианцы думали, что в результате подражания свойства народа станут «того же рода», что свойства государя, «сановник» принимал мир таким, каков он есть[302]. Из-за отказа «сановника» истолковать бао как «ответ» Неба в его космосе оказалась не предусмотрена обратная связь Неба с социумом. Отчасти поэтому в его представлениях о социуме отсутствуют предпосылки для критики власти; но они налицо во взглядах конфуцианцев благодаря теории знамений и тому, что идеал общества помещен в древность[303].

Представления о единстве

Категория единства — едва ли не самая важная в традиционной культуре Китая. Установку на единство, обращенность к единому называют главной чертой китайского магико-религиозного жизневосприятия и мышления, присущей им еще с дофилософского периода и затем оставшейся общей почвой для разных философских течений. В 1971 г. X. Кестером была поставлена проблема использования этой категории разными школами мысли (в основном конфуцианской и даосской)[304]. В свою очередь мы попытались исследовать эту проблему на материале взглядов спорящих в «Янь те лунь».

Реконструируя взгляды конфуцианцев в «Янь те лунь» на единство, мы сравнили их с более систематическими высказываниями Дун Чжун-шу на эту тему; это помогло структурировать материал «Янь те лунь». В отличие от писаний Дун Чжун-шу там нет высказываний о едином как начале, из которого развилась «тьма вещей», а говорится о едином в мире, уже разделенном на отдельные вещи, но не изолированные одна от другой, а образующие взаимосвязанные пары противоположностей, «взаимно соотнесенных полярностей»[305]. Единство выступает как универсальный принцип миропорядка («Неба»), проявляющийся в пределах любой из этих пар. Дун Чжун-шу указывал, что «противоположные друг другу вещи» (инь и ян) не могут «подняться» одновременно, т. е. играть одинаковую роль в пределах некого целого, будь то космос, организм животного и т. п.; лишь «одна» из противоположностей (а не «две»)[306] является в каждый данный момент ведущим, упорядочивающим началом, и эту роль они играют поочередно.

«Знаток писаний» сформулировал этот принцип в терминах инь и ян как космический. Он говорил: «...Когда возрастает сияние светлого начала [ — солнца], внизу умаляется все, относящееся к роду темного начала; когда в Небе «полная луна», то в пучине «полнятся [мясом] раковины двустворчатых моллюсков»»[307]. Следовательно, принцип единства реализуется в ходе количественного изменения, связанного с качественным — изменением роли и места обеих противоположностей в иерархии. Каждая из них проходит фазы расцвета и упадка, и цикл повторяется вновь. «Знаток писаний» сравнил реализацию этого принципа в «делах людей» с его воплощением в области динамики природных изменений во времени. По словам «знатока писаний», «если извлекают прибыль там, непременно производят трату здесь, подобно тому как женское и мужское начала — луна и солнце — не светят оба одновременно, а день и ночь попеременно бывают то длинными, то короткими»[308]. Вероятно, он имел в виду что прибыли государя черпаются из средств народа, и увеличение одних означает уменьшение других, так что государь и народ не могут быть богатыми одновременно.

Рассмотренное представление о поочередном расцвете и упадке двух противоположностей было соотнесено нами с описанием этого цикла в комментарии к 55 гексаграмме «И цзина» «Изобилие» и с характеристикой «пути Неба», состоящего в «умалении полного и увеличении смиренного», которая содержится в комментарии к 15 гексаграмме «И цзина» «Смирение»[309].

Это представление воплотилось в конфуцианском партикуляризме. Признание единства принципом Неба означает требование, чтобы правитель, копирующий Небо, выбрал ту из противоположностей, на которой следует сосредоточить усилия, и ориентировался на нее[310]. Это соответствует партикуляристской установке конфуцианцев на одно мировое начало ян, на один неизменный «путь» древности и т. п.

Конфуцианцы и другие мыслители видели проявление этого принципа также в области статики, указывая на его реализации в физических особенностях животных и социальных характеристиках людей. По конфуцианским понятиям, Небо наделяет животное только «одним» органом нападения и защиты — рогами или клыками, а не «двумя» одновременно. Дун Чжун-шу видит социальную аналогию этому в том, что каждая общественная группа должна иметь лишь один источник дохода[311]. Поскольку концепция разделения источников дохода основана здесь на представлении о разделении занятий, которые суть социальные функции разных общественных групп, очевидно, что здесь само разделение социальных функций (в частности, общественное разделение труда) мыслится как аналог биологических различий, т. е. как соответствующее миропорядку. В сфере социальных функций и доходов, как и в природе, действует ограничительный принцип единства, который велит чиновнику жить только на одно жалованье и не присваивать прибылей, получаемых простолюдинами от «физического труда» (земледелия) и «второстепенного занятия» (торговли и ремесла), воспрещает соперничать с ними в этих областях «из-за выгоды»; как полагали, следование этому принципу ведет к тому, что «выгода» распределена равномерно, а народ обеспечен.

«Знаток писаний» по примеру Дун Чжун-шу опирается на мысль «Ли цзи [119]», что в древности «кто служил на государственной службе, не собирал урожая; кто охотился, не ловил рыбы», и считает, что тогда люди «не занимались двумя занятиями одновременно, не сочетали в одних руках прибылей и жалованья [из разных источников]; поэтому-то не было значительной разницы между всеми занятиями, не было большого разрыва между богатыми и бедными...; сановник помнил о своих человеколюбии и справедливости..., а не действовал во имя могущества и выгоды...»[312]. Единство, понятое как «одно занятие — один источник дохода», призвано было укрепить гармонию в обществе, умеряя излишества, уравновешивая доходы социальных групп, устраняя соперничество и борьбу, поднимая нравственный уровень чиновничества.

Принцип единства воплотился также в представлении, что каждый должен иметь лишь одну общественную или служебную функцию, которая мыслилась как соответствующая его природе, его «сердцу», а единство занятия означало сосредоточенность «сердца» на одном. Это представление отчасти отражено в цитате, вероятно, из комментария к «Чунь цю», приведенной «знатоком писаний»: «Ученый держится одного и не меняется... выполняет свои служебные функции — и только»[313].

Принцип единства был реализован и в политической сфере — в конфуцианской концепции единовластия (о ней конфуцианцы из «Янь те лунь» не высказывались) и в теории приведения мира к единству, восходящей к школе Гунъян[314]. Эта теория безошибочно угадывается за отдельными формулировками