Он протянул ему снежный шар с дедушкой Джоном, который отобрал у Хеди.

Смитти ещё сильнее выпучил глаза, увидев человека, спящего внутри.

– Это ещё кто, блин, такой?

– Джон Санг.

– Великолепный Джон Санг?

– Именно.

Смитти присвистнул:

– Старая школа, слышал про него от фокусников. А в другом кто?

– Его надомная сиделка, случайно во всё это ввязалась. Освободи сначала её, потом его. Джон Санг мне нужен в целости и сохранности. У него есть необходимая нам информация. Сколько времени на это понадобится?

Смитти скорчил гримасу:

– Час. Плюс-минус.

– Сделай так, чтобы был «минус». Уверен, после той заварухи на мосту нас уже ищут власти. Нам нельзя оставаться здесь слишком надолго. Если они сумеют связать наши машины с этим адресом, квартира перестанет быть конспиративной. – Грубс поёжился. – Так, выпью-ка чашечку чего-нибудь горячего. Надеюсь, к тому времени, когда я вернусь, ты уже добьёшься какого-никакого прогресса.

Хеди надеялась, что фокусник увидит в них товарищей по несчастью, но, несмотря на всю болтливость, Смитти оказался очень скрытным. Его взгляд метался по ним, словно муха, затем остановился на Максе.

– Так, значит, парень с металлической перчаткой. Мне и эту штуку тоже чинить? Не знаю, зачем они обратились ко мне – тут хватило бы и обычного мясницкого топорика.

Увидев их враз помрачневшие лица, он засмеялся:

– Да ладно вам, я пошутил. Никто не захочет оттирать с пола столько крови. Это, вы вообще кто?

Повисло неловкое молчание, затем раздражённый Спенсер ответил:

– Мы – Четвёрка со Скупого холма.

Смитти даже не попытался сдержать смешок.

– Четвёрка со Скупого холма, значит. Значки у вас есть, а? Секретные рукопожатия? Кстати, вас тут больше, чем четверо. С математикой, значит, нелады?

Смитти принёс с собой чемоданчик – пожалуй, единственную свою хорошо ухоженную вещь. Покрутив снежные шары в руках, он открыл чемоданчик и начал в нём рыться.

Больше всего любопытства, конечно, проявил Спенсер, но Хеди, Джелли и Макс тоже подошли поближе, чтобы заглянуть внутрь. В чемоданчике лежали разнообразные причудливые предметы, многие из которых вполне естественно смотрелись бы в мастерской госпожи Пал в «Палисаде». Несколько книг, гравированные банки, ручки и рукоятки, оторванные от предметов, которые они когда-то открывали или за которые их носили, и куча всего прочего, разложенного по фетровым отделениям. Была там даже фарфоровая тарелка, разломанная на две половинки.

– Эй, не лезьте, – сказал Смитти Дугу и Стэну, которые обнюхивали чемодан. Но, по крайней мере, на этот раз он говорил не издевательским тоном. Он осторожно поставил зверят по обе стороны от себя и погладил их по голове. Хеди даже чуть-чуть потеплела к нему.

– Я-то думал, всех фокусников в этой части мира превратили в спящих красавиц, – сказал Бесс. – Как ты спасся?

– Тот, кто это сделал, не знал обо мне, вот как, – ответил Смитти, копаясь в артефактах. – Я вообще нигде не засвечен. Избегаю любых сборищ, как чумы. Фантастиканы, конклава, ежегодного барбекю у Рэббла. Меня не бывает ни в одном списке гостей, за которым может следить «Ловкость Рук».

– Почему? – спросила Джелли.

Он показал на снежные шары, стоявшие на полу.

– Вот что происходит, если ты есть в списках. Какой-нибудь неудачник объявляет всем вендетту и ловит тебя в Паутину Морфея.

Увидев их совершенно пустые взгляды, Смитти добавил:

– Вы не слышали о Паутине Морфея? Она как раз именно её использовала, чтобы всех поймать.

Глава 17. Камень, ножницы, бумага

– Она? – вздрогнула Хеди. – Фокусник-предатель – женщина?

Смитти кивнул, явно довольный своей осведомлённостью.

– Кто она? – спросил Бесс.

– Не знаю. Ходят слухи, что есть одна такая. Когда-то была большим талантом. Очень сильным, многообещающим. Но, словно Икар, она подлетела слишком близко к солнцу. Попыталась применить магию настолько мощную, что не справилась. И лишилась вообще всех сил.

– Почему люди знают всё это, но не знают, как её зовут? – недоверчиво произнесла Джелли.

– Фокусники хвастаются в анонимных чатах не меньше, чем тривы. У неё был ник «Ягода-рябина». Говорят, она настолько жутко убита горем из-за потери магических способностей, что хочет теперь сжечь все игрушки, чтобы больше никто и никогда не мог ни во что играть.

– Если у неё нет магических способностей, как ей удалось вывести из строя всех британских и французских фокусников? – удивился Спенсер.

Смитти цокнул:

– Чтобы кинуть гранату во вражеский окоп, тебе не нужна особая подготовка. Точно так же можно и привести в действие магическое устройство, не владея магией. Всё, что ей было нужно, – найти рукодела без моральных устоев. А таких в особенно занюханных уголках мира найти нетрудно.

Спенсер посмотрел на содержимое чемодана Смитти.

– А это вы сделали? Ну, и сломали, – добавил он, глянув на половинки фарфоровой тарелки.

– Нет. Я в этом плане не отличаюсь от других фокусников. Рукоделием пусть занимаются рукоделы.

В конце концов Смитти достал из чемодана три предмета: ножницы в форме аиста, свиток и камень. Размяв пальцы, он сказал:

– Старые надёжные товарищи.

– Они сделаны, чтобы распутывать Паутины Морфея? – спросил Спенсер.

– Нет таких вещей, которые для этого сделаны, – фыркнул Смитти. – Я импровизирую. Ножницы – чтобы разрезать паутину заклинания. Написать восстанавливающее заклинание на свитке П… – Он запнулся, словно вспомнив, что это лучше держать в тайне. – На свитке из пергамента. Ну а камень – чтобы разбить стекло.

Хеди в панике схватила снежные шары.

– А вы не можете заставить стекло исчезнуть с помощью магии?

– Прости, я сегодня не надел особые подштанники для магического растворения стёкол, – саркастически ответил Смитти. – Не беспокойся, я очень осторожно всё разобью. К тому же троица работает лучше всего. Три вещи вместе, смекаешь?

– Почему три вещи? – спросил Спенсер. Несмотря на обстоятельства, он по-прежнему старался впитывать любые знания.

– Потому что треугольник – это самая прочная форма.

Смитти вдруг ухмыльнулся и кивнул, глянув на разложенные перед чемоданом ножницы, свиток и камень.

– Ха! Камень, ножницы, бумага!

Хеди застонала:

– Вот так вы собираетесь спасти магию? С помощью детской игры?

– Да, детской игры. Лучшая магия, которую я творил, пришла ко мне из игр и мечтаний наяву. Блин, кто умер и украл из твоей жизни всё веселье?

Щёлк, щёлк, щёлк. Хеди не понимала, что именно режет Смитти. На первый взгляд казалось, что фокусник аккуратно обстригает воздух вокруг снежного шара Ларк, примерно в сантиметре от поверхности. Он работал уже полчаса. Виолетта пришла в себя, и сейчас они с Бессом пили крепкий чай, который им принесли тривы. Мистер Грубс регулярно совал голову в дверь,