Возможно, мой мастиф, Монстр, будет нетерпеливо тявкать и подвывать от скуки. Вот, в принципе, и всё.

Я был поздним ребёнком у своих родителей. Маме было сорок четыре, отцу пятьдесят, когда родился я. Они оставили меня ещё семь лет назад. Сначала отец, потом мать.

Причём мать умерла, а я не смог даже появиться на похоронах, потому что лежал парализованным в больнице.

Всё, что у меня шевелилось тогда – это пальцы на ногах и на руках.

Я даже говорил, как умственно отсталый, пуская слюни и растягивая слова до невозможности долго.

Именно тогда я понял, что на самом деле не нужен почти никому.

До аварии у меня было до хрена друзей, знакомых, приятелей и поклонников. Была любимая девушка и намерения создать семью.

Всего этого не стало в один миг. Неудачно выполненный трюк – и я уже лежу, как растение, на больничной койке.

Врачи говорят, что шансов на восстановление катастрофически мало, и намекают, что можно начинать оборудовать квартиру под нужды парализованного человека.

Я верил, что смогу встать на ноги… Я безумно этого хотел.

Но мою веру с корнем вырвали из самого сердца.

Это сделала та, от которой я меньше всего ожидал предательства и ножа в спину.

Может быть, не стоит винить Кэролайн в том, что она не захотела быть со мной – таким, распластанным на кровати, поглощающим тщательно перетёртую пищу через трубочку.

Но мы же собирались пожениться и принести клятвы в вечной верности!

И в горе, и в радости, пока смерть не разлучит нас…

Оказывается, Кэролайн была готова находиться рядом со мной только в радости, когда я был на коне. Тогда под задницей находилось кожаное кресло байка, а слава о моих трюках шла далеко впереди меня.

Я был востребованным каскадёром и не единожды снимался в голливудских фильмах, выполняя трюки, выступал на разных сборищах и фестивалях.

В те дни и месяцы Кэрол, начинающая актриса, была рядом со мной. Мы познакомились на съёмках одного фильма.

Я выполнял трюки, у неё была эпизодическая роль. Роман закрутился быстро.

Наши отношения казались мне очень крепкими…

Кэролайн, конечно, навещала меня в больнице в первое время.

Но каждый раз она смотрела на меня таким взглядом, как будто я только прикалываюсь или шучу, изображая из себя паралитика.

Невеста смотрела на врачей, словно ожидая, что они скажут: «Мисс, он встанет на ноги уже завтра. Не только встанет, но сразу же побежит!»

Но врачи говорили одругом, что повреждения сильны, что мой раздроблённый позвоночник собирали едва ли не по кусочкам.

Ободряли, конечно, но чудеса бывают только в сказках и на небесах, в которые я никогда особо не верил, а потом перестал верить вовсе.

Кэролайн мужественно приходила ко мне пару раз в неделю. Так длилось недели три.

Но потом невеста как-то пришла в больницу в тот момент, когда меня кормила медсестра. Мой рот был словно дырявое решето, я едва шевелил языком, и губы были непослушны.

– Ай-ай-ай, Клаус, давай уберём лишнее, – ворковала моя сиделка, сюсюкаясь словно с младенцем, вытирая потёки каши с подбородка.

Именно таким меня и увидела моя невеста – неспособным даже вытереть кашу с лица. Не говоря уже о том, чтобы убрать за собой «утку» и подтереть задницу.

Это самое постыдное, что может произойти со взрослым мужчиной, полным сил и здоровым, как бык, – внезапно оказаться прикованным к постели.

Из-под тебя выносят судна, полные дерьма, и подтирают задницу, словно младенцу.

Кэролайн дождалась, пока сиделка закончит процедуры по кормлению и выйдет. Потом моя невеста поправила воротничок, одёрнула платье и посмотрела мне прямо в глаза.

– Клаус… Я решила быть с тобой честной. Нет ничего хуже лжи в отношениях.

Я моргнул, соглашаясь с её словами.

– Ты прикован к постели. Врачи говорят, что шансов практически нет. А я… понимаю, что не смогу не то чтобы ухаживать за тобой, но даже постоянно находиться рядом. Меня пригласили на прослушивания. Я, возможно, буду сниматься в боевике довольно известного режиссёра. Это мой шанс выйти из тени. И я не могу позволить себе прозябать. А тебе… тебе нужен постоянный уход и забота. Я не смогу тебе их дать.