Гостя из-за моря, между тем, почему-то не хотелось гнать взашей.

– Доброго дня, тави,– спокойно улыбнулся ифрит, положив на сердце ту руку, что была далека от понятия человеческого вида.– Простите, что без предупреждения.

Самаэль неоднозначно дёрнул уголком рта и проводил взглядом с извинениями отошедшего в сторонку лакея.

– Что-то во дворце?

– Нет,– Князь, скрестив руки на груди, привалился к косяку плечом.– Я, признаюсь честно, хотел познакомиться с Вами поближе, вот и решил обнаглеть. Но я слышал, что в империи есть традиция накрывать стол и на одного внезапного гостя.

– Просто традиция,– повёл плечом Самаэль.– Это не обязывает безукоризненно соблюдать подобные вещи.

Ифрит моментально спал с лица, выглядя так, будто приготовился извиняться за все грехи человечества и заодно, быть может, свои.

– Всеотец милостивый, тави, простите. Полагаю, в таком случае я буду здесь лишним.

Усмехнувшись, тави Гринд развернулся с намерением уйти обратно в трапезную.

– Это не значит, что я её не соблюдаю. Заходите.

За стол они сели уже вместе. Слуги наполнили кубок гостя, действительно, как и лишние приборы имевшийся на столе. Самаэль не чувствовал себя неуютно, хотя ожидал чего-то подобного – все же не каждый день правитель соседнего государства заходит на обед – но все было, будто так и должно.

Они коротко познакомились, резко уронив уровень общения с выверено-формального до того, который Самаэль мог позволить себе с другими генералами – формальность все ещё присутствовала, но можно было называть друг друга по имени и говорить о темах чуть более обыденных, чем политика. Ифрит был донельзя приятен в общении, добавлявший в общую атмосферу того спокойствия, которое при встрече на церемонии ошибочно показалось тави Гринду чересчур давящим и вынуждающим подчиниться.

– Прямо поразительно,– ожидаемо усмехнулся ифрит, глядя на сводчатые деревянные потолки.– У имперских аристократов привычно видеть огромные дома, в которых одна только трапезная, как половина моей крепости. А вы… Удивительно скромны.

– Скорее практичен,– буркнул Самаэль в кубок.– Это дом моего отца… Моего дяди. Он был военным, и меня воспитал по уставу.

До этого он не испытывал никаких проблем с тем, чтобы называть Джанмарию Гринда дядей, а не отцом, как привык, но то было в своих мыслях. Говорить о нём так вслух было неожиданно непривычно и неудобно, но Иблис будто и не замечал этого. Стало любопытно, была ли у всех ифритов с рождения способность видеться собеседнику лучшим другом через пять минут знакомства, или это был навык, который правитель в себе развил самостоятельно.

Как бы то ни было, угрозы от него не чувствовалось, да и в целом не соответствовало это существо тому образу, что с ранних лет сидел в голове у каждого имперца. Спроси у кого в Эрейе, как выглядят ифриты, в ответ выдали бы рассказы о грязных, грубых, питавшихся непойми чем созданиях, не знавших не то, чтобы норм этикета, а о существовании мыла и масел.

За столом с Самаэлем сидел крайне приятный мужчина, ухоженный, вежливый и одетый не в обноски, а в достойные вещи. Единственное, в чём его можно было обвинить, так это в излишней простоте одежд – имперские аристократы привыкли к каменьям и нитям из дорогих металлов, да ярким цветам.

– Не хочу показаться грубым,– осторожно начал тави, возвращаясь взглядом к содержимому своей тарелки,– но вы странноваты. Зачем являться ко мне на порог и напрашиваться на обед? Я не против компании, но…– нахмурившись, он подпёр щеку кулаком.– Это просто странно.

– Я никогда не появляюсь там, где меня не примут и не позволят переступить порог,– спокойно отозвался Иблис, больше увлечённый изучением вышивки на скатерти, авторство которой тоже было на совести дочери четы Гриндов.– А ещё я очень старый, и за свою жизнь успел побывать на стольких приёмах и торжественных обедах, что меня от них тошнит. Нередко с аристократией и поговорить не о чем, а с маленьким регентом мы сегодня… немного повздорили.

В ответ на «маленького регента» Самаэль не сдержал фыркающего смешка, который приличия ради спрятал за кашлем. Все же он был за столом с правителем дружественной страны, так что стоило не забывать о правилах совсем сильно.

Иблис, если и заметил это действие, не стал заострять на нём внимание.

– Допустим, Вам хочется быть ближе к простому народу. Тогда я не подхожу, лучше пойти к городским. Я ведь тоже аристократия.

Князь отвлёкся от изучения скатерти и поднял голову на собеседника:

– Во-первых, любой горожанин, услышав о моей родине, кинет в меня вилы и попросит удалиться с его земель. Во-вторых,– слегка прижмурив один глаз, ифрит наклонился в сторону Самаэля.– Вы себя видели, генерал? Аристократия?

Не отрывая взгляда от ждавшего ответа гостя, Самаэль на ощупь нашёл на столе серебряный поднос и, свалив с него фрукты на стол, поднёс предмет посуды параллельно своему лицу.

– Нет. Не видел.

В следующую секунду стало возможно отследить тот момент, когда вся собранность и спокойность ифрита дали трещину, позволяя пробиться наружу тому детскому восторгу, когда ребёнок видел что-то новое и доступное для изучения.

– Поразительно,– с изумлением пробормотал на уровне слышимости Иблис, глядя на своё мутное отражение, которое было в поверхности подноса единственным.– Как давно?

– Лет с шестнадцати,– Самаэль со вздохом вернул поднос на место и слегка приподнялся со стула, чтобы собрать фрукты.– Наверное. Я точно не помню. Сказали, что проклятие, и чёрт с ним.

Весь восторг и энтузиазм с лица ифрита смыло, как будто на свежую картину плеснули из ведра краски – прежние эмоции медленно сменились на усталое недовольство.

– Не поминайте чёрта, будьте так любезны.

– Боретесь за чистоту речи?

– Борюсь с людской глупостью, которая на удивление заразна.

– Вот как,– тави едва слышно хмыкнул.– Похвально.

Дальше пошло проще, и в конечном итоге они ушли в своих разговорах в темы, отделённые от политики. Компания к обеду, наличия которой Самаэль изначально не планировал, оказалось приятной, и расходились они уже под вечер, когда дневные птицы замолкли, а ночные ещё не выбрались из своих укрытий.

Провожая гостя до дверей, тави услышал вопрос, который при идеальном раскладе должен был прозвучать ещё в момент с подносом.

– Нет желания узнать, как выглядите?

– Я же говорил, это лет с шестнадцати.– Мужчина пожал плечами,– не думаю, что с тех пор сильно что-то изменилось. А собраться утром и без зеркал можно.

Толком объяснить, как именно это случилось, не мог никто. В своё время Джанмариа бился и таскал племянника к кому только мог, начиная от лекарей и заканчивая странного вида псевдо-ведьмами, но у всех ответ был один: «Это какое-то проклятие».