Шрифт:
Закладка:
– Вы узнали что-нибудь про деревню, где хранили танамор?
– Нет.
– Плохо стараетесь.
– Потому что это сказка.
– Вздор! – в отчаянии процедил я. Пожалуйста, ну пожалуйста, праведники, окажитесь настоящими и спасите нас всех. – Как-то же они спасали людям жизни, как-то те, кто хотел к ним поехать, чтобы спасти своих любимых, знали куда! Не могли люди за сорок лет забыть то, что знали!
Каллахан равнодушно пожал плечами и вытащил еще один чек.
– Думаю, пора бросить веру в сказки и принять свое состояние.
– А если танамор вернул мертвого на моих глазах?
Я-то думал, Каллахан сейчас будет вне себя, но он и бровью не повел.
– Значит, в нем есть пока не изученные силы. Но волшебства не существует, это я вам гарантирую. Соглашайтесь, Джон. Вам нужно будущее, но выбор у вас невелик. Я предлагаю хороший вариант, не упустите его.
Я обвел взглядом зал. Какая безнадежность. Я ничем не могу помочь всем этим людям – даже если откажусь их использовать, легче им не станет, а со мной им, может быть, не так одиноко. Я взял чек и послал всем присутствующим желание самим взяться за ручку станка и крутить ее. Для этого нам больше не нужен был Сэм.
Вечером все прошло как по маслу. Явились люди, одетые точно как Каллахан: никаких опознавательных знаков, и непонятно, джентльмены это или какие-то выскочки. Они прошлись по машинному залу, на лицах – легкое отвращение, ужас, интерес, расчет. Я мягко поддерживал собратьев своим разумом, и все работали быстро и слаженно, как единый механизм. Меня своим друзьям Каллахан представил как управляющего полуживыми работниками. Ну и название! Киран где-то спрятался так надежно, что я весь день его не видел, и посмеяться вместе со мной было некому.
Потом меня пригласили на банкет в аккуратный светлый зал на втором этаже, – туда вела широкая, удобная лестница, которую я заметил впервые. Сначала гости меня сторонились, потом засыпали вопросами:
– У вас бьется сердце?
– Вы видели загробную жизнь?
– Говор у вас как у англичанина. Вы верите, что Ирландия может опередить Британию в промышленном отношении?
Потом все перешли к столу, и я учтиво откланялся, понимая, как глупо буду смотреться, поскольку не могу есть.
Я отправился обратно в машинный зал другим путем и остановился посреди темного коридора, ведущего к знакомой узенькой лестнице. Вечно запертая и вечно освещенная изнутри стальная дверь была чуть приоткрыта – едва заметно, просто полоса света на миллиметр шире, чем обычно. Я заколебался. Мне очень хотелось заглянуть, но я точно знал: что бы я там ни увидел, оно мне не понравится, ведь иначе это не стоило бы скрывать.
Нет уж, лучше не знать. Я прошел мимо. Вернулся. Постоял еще. Только что я создал себе хорошую репутацию, и неразумно было ею рисковать. Но Каллахан на банкете, значит его точно здесь нет. А вдруг он все равно узнает, если я нарушу условие нашего сотрудничества?
Есть старая сказка – наша, британская, – о прекрасной девушке Мэри. Она тайком проникла в замок своего жениха, пока тот был в отъезде, чтобы посмотреть на свой будущий дом. И обнаружила там комнату с такой надписью на двери:
Конечно, она храбро открыла дверь. А за дверью оказалась гостиная, заваленная скелетами и мертвыми телами прекрасных девушек. Как вы понимаете, после этого замуж выходить она передумала, а брат Мэри зарубил жениха-убийцу мечом.
Да уж, веселые истории в нашем отечестве рассказывают детишкам. Мораль у этой, похоже, такая: мы, люди, готовы рискнуть всем, чтобы узнать правду. Это у нас в крови. Ну или скорее в мозгу, крови-то во мне больше нет, а меня все так же тянет заглянуть за единственную запретную дверь.
На одной чаше весов – безопасность и будущее. Я ведь не могу ни ожить, ни умереть, праведников не существует, сказки – выдумка, так почему бы навсегда не остаться управляющим полуживыми работниками? На другой чаше весов – истина. Что бы ни было за дверью, мне нужно это знать, и, раз такое поведение свойственно человеческой природе, значит, несмотря ни на что, я все еще человек.
Я открыл дверь.
И все оказалось куда хуже, чем я мог себе представить.
Сердце фабрики
Я увидел просторное помещение, размеры которого никак не соотносились со скромной шириной коридора, – прямо как жилище злой ведьмы, которое внутри больше, чем снаружи. Свет, ударивший мне в глаза, я узнал сразу: электричество. Тот самый фонарь, озарявший лабораторию Бена, фонарь, детали которого рассыпались на ливерпульской дороге, а после были трогательно собраны Молли в узел вместе с другими частями оживляющей машины.
Электрический фонарь пережил падение и теперь гордо освещал сразу несколько кошмарных деталей интерьера:
1) железный стол посреди комнаты, на котором лежало мертвое тело, по пояс голое и оплетенное проводами;
2) множество гудящих машин вдоль стен;
3) Бена, который деловито смешивал жидкости в крохотных склянках.
На секунду я ощутил головокружение и тошноту, которые никак не мог чувствовать в своем состоянии. Я надеялся, что никогда больше не увижу лабораторий по оживлению, но вот вам, пожалуйста, а орудует здесь все то же знакомое лицо. Я дернул головой, отгоняя желание грохнуться в обморок, и уставился на мертвеца. Парень лет двадцати пяти, лицо смутно знакомое, причина смерти – рана между ребер. «Это же один из тех двух пьянчужек, что привели меня сюда», – понял я. Не здоровяк, который хотел вернуть меня семье, а второй, тощий. В сгибы его рук были воткнуты иглы с трубочками, подающие знакомый прозрачный раствор.
Машины вдоль стен вздыхали и постукивали, заглушая прочие звуки, так что мое появление Бен заметил не сразу: деловито закончил со склянками, отставил одну на полку, вторую поднес к человеку на столе, поднял глаза – и обмер.
– О, это ты, – пролепетал он.
Повисла пауза, во время которой я думал о том, что Бен где-то раздобыл новую одежду: под заляпанным холщовым фартуком виднелись вполне приличные брюки и рубашка. Я мгновенно определил: сшиты не на заказ, сидят так себе, ткань – не поймешь, дорогая или нет, а в целом вполне респектабельно. Где-то я подобное уже видел.
– Каллахан. Он купил тебе одежду.
Бена моя проницательность смутила.
– Сам я не вижу смысла тратить на это деньги, – забормотал он, таращась на меня, как кролик. – Но сегодня нужно выглядеть прилично, так что…
