в коридоре, поскрипывая и приближаясь к двери. Аня испугалась и спряталась за дверь, звук приближался, ей становилось страшно и любопытно, тот внутренний голос, который она обещала слушаться, подсказывал, что бояться нечего и нужно идти. Она решила вначале посмотреть в окошко на двери, если мельком и в полумраке, то, может, и не заметят. Она проскользила по стене до двери и мельком заглянула в окошко, пусто, темнота и ничего больше. Внутренний голос говорил заходить, она медленно отворила дверь и проникла внутрь. Тишина. Девушка стала пробираться, чуть режа угол к той стороне, где была палата любимого. Выглянув из-за угла, она увидела силуэт человека с капельницей, человек опирался на неё и, прокатывая чуть вперёд, делал шаг, потом отдыхал и снова чуть прокатывал капельницу вперёд. Тусклые лампы скрывали лицо, а длинная полуфутболка, больше похожая на платье, скрывала фигуру. Человек сделал ещё шаг, и лампа осветила его волосы и руку. Аня рванулась с места, позабыв о ноге и палочке, перехватив её посередине. Подбежав, она обняла человека, идущего по коридору ночью и опирающегося на капельницу. Это был Лёшка, он поднял измученное лицо на свет и увидел Аню.

— Ты что, с ума сошёл? Тебя только вечеров выписали из реанимации, куда ты попёрся? — сквозь слёзы вполголоса ругалась Аня.

— К тебе, ты же ко мне бежала вон как… — он показал свободной рукой на ногу Ани, повязка стала кровоточить.

— Там же четыре пролёта, как бы ты спустился? Ты на ногах еле стоишь, давай живо садись, — Аня повела его к ближайшей скамейке.

— Да придумал бы что-то, ты же поднялась, спускаться легче, а обратно мне и не надо, мне бы с тобой увидеться, а дальше будь что будет, — он сел, и было видно, что сидеть ему гораздо легче, чем стоять.

— Твоя палата далеко? Тебе нужно лечь, — голосом, не предполагающим возражений, спросила она.

— В том конце, одиночка. Как всё успокоилось, я к тебе и пошёл. Поначалу тяжело было, а потом легче, — он улыбнулся и прижал к себе Аню. — Мне же ничего другого и не надо, вот волосы твои понюхать, прижать тебя, поцеловать, вот и всё моё счастье, — Аня тоже его обняла, вжавшись в грудь любимого. Незажившие шрамы давали о себе знать, переломанные и искусственные рёбра тем паче, Лёша сжал зубы и медленно стал втягивать воздух, но так же нежно обнимал любимую.

Аня почувствовала это и убрала голову, встала и, взяв капельницу чуть ниже руки суженого, повела его обратно в палату. Опираясь на Анину палочку и капельницу, он шёл относительно быстро, главное — без остановок на отдых. Придя в палату, Аня бережно помогла любимому лечь и сама легла рядом, он обнял её, как мог, она прижалась к нему. Так они и лежали, тихо переговариваясь. Аня рассказала ему всё, что с ней приключилось, он слушал и спрашивал, особенно его заинтересовал момент с тренером, и несколько уточняющих вопросов он задал на моменте, где Аня рассказывала их совместное будущее.

— Трое детей, говоришь? — Алексей усмехнулся и чуть сильнее прижал Аню.

— И не надейся, максимум один, — улыбаясь, ответила она, а он её поцеловал. — Ну ладно, может быть, двое, точно максимум, но на троих я не согласна.

Он ещё раз поцеловал её и попросил продолжать, она не возражала. В конце, когда речь уже дошла до больницы, Аня сама удивлялась, что все люди, которые ей помогли, появились и здесь всё разом. Лёша ответил своё традиционное «Бывает» и взял обещание, что Аня извинится перед охранником. Аня успокоила его, рассказав, что сегодня же, как набралась сил, спускалась и извинилась перед ними обоими на всякий случай. Как ни удивительно, это оказались полицейские с вокзала — Александр и Егор Борисович, они, конечно же, её не помнили, но после извинений она рассказала, как выглядит КПЗ, и оказалось, они оба работали на вокзале, на одном и том же, но в разное время. Тогда Алексей взял клятву, что Аня не станет бить его, а она взяла у него ответную, что он больше никогда не станет попадать под машину, он, смеясь сквозь боль, согласился. Так они и лежали, обнявшись, и слушали даже не тишину, приятнее, дыхание друг друга и ощущали тепло тела любимого. Когда в окне стало светать и Алексей задремал, Аня аккуратно встала и, поцеловав любимого в губы, пошла на выход, её могли хватиться, а за такую выходку все привилегии могли и исчезнуть, а она опасалась, что если пропадёт такой чудный блат, то и любимого могут переселить в общую палату, а ему в одноместной лучше будет. Выйдя в коридор и старясь не опираться на палочку, она как можно быстрее пошла по коридору. Какая-то тень проскочила мимо неё и материализовалась в силуэт, силуэт делал что-то странное, казалось, что кто-то сгорбился и моет пол, Аня подходила ближе, и даже если это уборщица, можно будет проскочить мимо, утренний обход пропускать страшнее.

— Внучка, присядь, солнце подождёт, — раздался старческий голос, когда Аня проходила мимо, девушка села. Силуэт распрямился, и вправду, в руках была тряпка, грязная, половая, и ведро, пожилая женщина отжала тряпку в ведро и присела рядом, вытирая руки об вытянувшиеся старые спортивные штаны, которые больше подошли бы мужчине, чем пожилой женщине.

— Бабушка? — удивлённо спросила Аня.

— Ну не дедушка так точно, — старушка усмехнулась. — Ты хотела перемен, я тебе их дала, но ты предпочла вернуться, разве это правильно? — Аня поняла, что перед ней виновница всего этого, что с ней произошло, и попробовала возразить, старушка остановила её жестом, — убежала от меня, разве плохая квартира? Я её так долго обставляла, — старушка примолкла, вспоминая убранства. — Хотя я знала, что ты побежишь, ты слишком сильно его любишь, чтобы не побежать, и он тебя любит, мы обе это знаем.

— Но зачем всё это было нужно? — Аня всё-таки вставила несколько слов.

— Зачем? Почему? Вот всегда так, делаешь людям то, что они хотели, а они недовольны. Ты хотела перемен, пожалуйста, нате. А потом я ещё и виновата, — старушка сделала вид, что обиделась, Аня хотела что-то сказать, но пока искала слова, собеседница продолжила. — Перемены всегда тяжелы, а вы, люди, никогда не знаете чего хотите, всему вас учить нужно, всегда. Когда же вы мудрости наберётесь.

Аня была в шоке. «Вот это надменное вы относительно людей, если она, Аня, человек, тогда с кем же она разговаривает?» — промелькнула у девушки в голове.

— А я не человек, — ответила старушка на мысли Аня, чем только больше напугала