местное предприятие было центром, в котором концентрировалась не только четко определенная деятельность в сфере нефтедобычи, но и партийная политика, жилищное строительство, образование, культура и многое другое. Рассмотрим это на примере Осы.

С момента своего основания в 1591 году и до 1960-х годов Оса, расположенная примерно в 125 километрах к югу от Перми, была в основном сельскохозяйственным поселением, а наибольшую известность ей принесли события, произошедшие в конце XVIII века, когда некоторое время здесь базировались восставшие крестьяне во главе с Емельяном Пугачевым. Несмотря на то что другие уезды Пермской губернии в эпоху императорской России стали заводскими центрами под протекторатом дворянских родов Строгановых и Демидовых, Оса оставалась преимущественно сельскохозяйственным районом. Но с полномасштабным открытием Волго-Уральского нефтяного региона ее положение стало быстро меняться. Первая нефть была добыта из недр под Осой в мае 1963 года, и спустя всего несколько лет Оса стала «городом нефтяников» [Гашева 2007: 44]. Она быстро превратилась в одну из основных производственных баз для добычи нефти на юге Пермского края, для чего здесь развивалась инфраструктура как нефтяной промышленности, так и социальной и культурной сферы в целом: были построены первые многоэтажные жилые дома, дворец культуры, новые детские сады и школы, гостиница, а к концу 1970-х и началу 1980-х годов улицы Осы и дороги, соединявшие ее с нефтяными месторождениями и крупнейшими городами региона, Пермью и Чайковским, были заасфальтированы. К концу советского периода в сфере нефтедобычи в Осе работало на десяти отдельных месторождениях около пяти тысяч человек.

Практически всеми этими аспектами общественной жизни управляло Осинское НГДУ «Пермнефти». В «Летописи осинской нефти (1963–1993)» [Калимулин 1993] последовательно рассматриваются составные части Осинского НГДУ, и структура этой брошюры, таким образом, дает некоторое представление о тесной взаимосвязи между деятельностью нефтедобывающего предприятия и остальной жизнью в Осе. Сначала рассматриваются нефтедобывающие подразделения – в соответствии с месторождениями, которые они разрабатывали, – а затем перечисляются различные отделы, обеспечивавшие работу нефтедобывающих подразделений: от тех, что занимались ремонтом и реконструкцией, до тех, что занимались бурением артезианских скважин (в истощенные месторождения закачивали огромное количество воды, чтобы сохранить приток нефти). Половину книжки занимают разделы, посвященные особенностям жизни в Осе, связанным с нефтедобычей. Например, выработка электроэнергии и, одновременно с этим, пара и горячей воды служили как в работе нефтяных компаний на производственных площадках, так и в городских многоквартирных домах, где жили нефтяники и их семьи, в магазинах, школах, детских садах, санаториях и так далее. Дворец культуры нефтяников, построенный в 1985 году, включал в себя концертный зал, кинозал, множество специальных студий, а перед фасадом даже устроили площадь с фонтаном. Здесь проходили не только обычные мероприятия и собрания коммунистической партии, но также выступления танцевальных и инструментальных ансамблей и театральных трупп. Подобным же образом были устроены дома культуры в ряде городов и поселков Пермского края в годы «Второго Баку». К концу советского периода на балансе «Пермнефти» было более миллиона квадратных метров жилья, 44 детских сада и шесть санаториев-профилакториев, а также предприятие несло ответственность за многочисленные дороги общего пользования, связывавшие нефтяные города, такие как Оса, с региональным центром [Биккель, Федотова, Юзифович 2009: 85].

Подобные процессы развернулись вокруг ПНОС и в самой Перми. На территории будущего Индустриального района Перми – на тогдашней городской окраине – первоначально располагалось несколько небольших деревень. После того как в 1949 году было принято решение о строительстве нефтеперерабатывающего завода, здесь возвели несколько небольших фабрик, общежитий и других объектов для обеспечения процесса строительства материалами и рабочей силой. Позднее, в 1950-х и начале 1960-х годов, когда нефтеперерабатывающий завод заработал, на месте этих зданий разместили объекты социальной инфраструктуры для работников завода: множество жилых домов, дворец культуры и, в 1965 году, музей [Сверкальцева 1998: 23]. Они дополнили школы и больничный комплекс, появившиеся здесь еще в начале 1950-х годов. В 1972 году территория застройки вокруг нефтеперерабатывающего завода разрослась настолько, что превратилась в новый городской район – Индустриальный.

В Осе, как и в других моногородах, культурные и развлекательные мероприятия были тесно связаны с градообразующими предприятиями. История Индустриального района дает ответ на риторический вопрос о взаимосвязи промышленного и культурного производства: «Много это или мало на один район: два Дворца культуры, две музыкальные и одна художественная школы, кинотеатр “Мир”, шесть библиотек? Способны ли они “обогреть” население столь обширной территории?» [Гладышев и др. 2002:109].

Ответ занимает десятки страниц, включая длинный список множества предприятий культурной сферы Индустриального района, выдающихся деятелей культуры и ключевых достижений. Развивающая работа с населением, которую вела всесоюзная сеть приписанных к предприятиям домов культуры, принимала различные формы: от скучных лекций, организованных коммунистической партией, – мероприятий, которые обычно плохо посещались и в основном игнорировались, – до гораздо более популярных торжеств по поводу производственных достижений, а также праздников. Если в официозной металлической символике советского культурного производства нефтяники оставались в тени заводских рабочих, то в их собственных клубах и домах культуры это было не так. Здесь, в этом локальном контексте, квалифицированные советские работники культуры, трудившиеся в специальных отделах культуры НГДУ и ПНОС, славили нефть и труд по ее добыче и переработке, вели летопись событий и вписывали их в местную и общегосударственную историю. Одним словом, здесь нефтяники получали «признание» [Donahoe, Habeck 2011: xi][76] – зачастую даже большее, чем предполагалось генеральной линией партии.

Оглядываясь на эту эпоху уже из постсоветских лет, Н. И. Кобяков, один из руководителей ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефть», так охарактеризовал нефтяные моногорода региона:

Ведь что представляла собой «Пермнефть»? Натуральное хозяйство, где было все – от научно-исследовательских институтов до сельскохозяйственных ферм и теплиц. Мы сами вели разведку нефти, сами проектировали разработку залежей, сами бурили, обустраивали месторождения, сами эксплуатировали, сами оборудование ремонтировали, сами сельхозпродукцию выращивали, сами своих детей воспитывали в детских садах, сами себе организовывали досуг… [Бондаренко 2003: 126].

Экология, окружающая среда и конец социалистического нефтяного комплекса

Наконец, еще одним значимым элементом социалистического нефтяного комплекса были его отношения с окружающей средой. В течение большей части советского периода в «коммунистических представлениях об окружающей среде»[77] [Snajdr 2008] природе – как самостоятельному деятельному началу, требующему заботы, а не как инструменту, используемому в социалистических проектах во благо человеку, – уделяли мало внимания. Поэтому довольно удивительно, что к концу советской эпохи экологический активизм стал одним из главных векторов политической критики[78]. В Пермском крае, как на добывающих, так и на нефтеперерабатывающих площадках, нефтяные компании вводили методы работы, которые – после событий Чернобыля и, если смотреть шире,