Но «благородные потомки» Петти – графы Шелберны и маркизы Лэнсда-уны – отнюдь не горели желанием выставлять на всеобщее обозрение своего предка, который был сыном небогатого ремесленника, приобрел богатство и дворянство не слишком благовидным способом и, по словам одного нового биографа, имел «громкую, но сомнительную репутацию». Этот же биограф (Эмиль Страус) отмечает, между прочим, что и в середине XX в. в фамильном архиве Лэнсдаунов оставалось много неизвестных трудов Петти.

Эта сторона дела свыше двух столетий представлялась наследникам Петти более важной, чем научная и историческая ценность его сочинений. Только в самом конце XIX в. было издано первое, пока единственное и отнюдь не полное собрание экономических работ Петти. Тогда же один из его потомков опубликовал первую биографию Петти. В 20-х гг. нынешнего века были изданы некоторые рукописи и переписка.

Теперь стали яснее политические взгляды Петти, его общественная и научная деятельность, связи с крупнейшими учеными эпохи. Стали известны многие детали его жизни. Великие люди не нуждаются в подмалевке их портретов, в замазывании пороков и недостатков. Это в полной мере относится к Уильяму Петти. В истории человеческой культуры он останется не как крупный ирландский землевладелец и ловкий (хотя и далеко не всегда удачливый) придворный, а как смелый мыслитель, открывший новые пути в науке об обществе.

Историческая роль Петти заключается, в первую очередь, в том, что он выступил зачинателем направления, из которого вышла английская классическая политическая экономия. Современные буржуазные экономисты, признавая Петти большим ученым и яркой личностью, нередко отказывают ему в роли предшественника Смита, Рикардо и Маркса. Место Петти в науке часто ограничивают лишь созданием основ статистико-экономического метода исследований.

Шумпетер утверждает, что у Петти нет трудовой теории стоимости (и понятия стоимости вообще), нет сколько-нибудь заметной теории заработной платы, а следовательно, «не может быть и намека на понимание прибавочной стоимости. Своей репутацией он якобы обязан только «декрету Маркса, которым

Петти был объявлен основателем экономической науки», а также восторгам некоторых буржуазных ученых, которые, как намекает Шумпетер, так сказать, не предполагали, на чью мельницу они льют воду.

В целом ряде работ Петти рассматривается только как один из представителей меркантилизма, может быть, один из самых талантливых и передовых, но не более того. В крайнем случае ему ставится в заслугу помимо открытия статистического метода трактовка частных экономических проблем и вопросов экономической политики: налогообложения, таможенных пошлин. Нельзя сказать, что эта точка зрения абсолютно господствует в современной науке. Высказываются и иные взгляды. Роль Петти в экономической науке, связь его теории с теориями Смита, Рикардо и Маркса рассматриваются в более правильной исторической перспективе. Однако ведущей является позиция, которую занимает Шумпетер.

8.2. От юнги до помещика

Юный Робинзон Крузо, герой романа Дефо, тайком бежал из дома и ушел в море. Так начались все его приключения, уже два с половиной столетия волнующие читателей. Подобная история произошла в семье суконщика Энтони Петти из города Ромеи в Хэмпшире (Южная Англия): его 14-летний сын Уильям отказался заниматься наследственным ремеслом и нанялся в Саутхэмптоне юнгой на корабль.

Уход в море был в Англии XVII и XVIII вв. обычной формой протеста юношей против серой, будничной жизни, выражением искони присущей молодости тяги к приключениям и независимости. Это не было бунтом против буржуазного образа жизни: напротив, тяга к приключениям более или менее сознательно связывалась у этих юношей со стремлением к обогащению и к утверждению своей личности в новом буржуазном мире. Такая черта полностью характерна и для молодого Петти.

Через год Петти сломал себе на корабле ногу. По суровым обычаям того времени он был просто высажен на ближайшем берегу. Им оказалось нормандское побережье на севере Франции. Его выручили прирожденная практичность, способности и удача. В автобиографии Уильям Петти с бухгалтерской точностью, опять-таки достойной деловитого Робинзона, сообщает, с какой незначительной суммой денег он был свезен на берег, как он ее использовал, как увеличил свое «состояние» куплей и выгодной перепродажей разных мелочей. Пришлось купить и костыли, от которых он, впрочем, скоро отделался.

Петти был своего рода вундеркиндом. Несмотря на скромное образование, которое могла ему дать городская школа в Ромеи, он настолько знал латынь, что обратился к отцам иезуитам, имевшим свой коллеж в городе Кане, со стихотворным латинским «заявлением» о приеме. То ли бескорыстно изумленные способностями юноши, то ли с расчетом сделать ценное приобретение для католической церкви, иезуиты приняли его в колледж и взяли на свое содержание. Петти пробыл там около двух лет и в результате, по его собственным словам, «приобрел знание латыни, греческого и французского языков, всей обычной арифметики, практической геометрии и астрономии, важных для искусства навигации…». Математические способности Петти были замечательны, и он до конца жизни оставался в этой области на уровне достижений тогдашней науки.

В 1640 г. в Лондоне Петти зарабатывает на жизнь черчением морских карт. Потом он три года служит в военном флоте, где его способности к навигационному делу и картографии оказываются весьма полезными.

Эти годы – разгар революции, ожесточенной политической и идейной борьбы, начало гражданской войны. В принципе 20-летний Петти – на стороне буржуазной революции и пуританской религии, но никакого желания лично ввязываться в борьбу он не имеет. Его влечет наука. Он уезжает в Голландию и Францию, где изучает в основном медицину. Такая разносторонность не только признак личной талантливости Петти: в XVII в. выделение отдельных наук только начиналось, и ученая универсальность не была редкостью.

Следуют три счастливых года странствий, бурной деятельности, напряженного поглощения знаний. В Амстердаме Петти зарабатывает на жизнь в мастерской ювелира и оптика. В Париже он служит секретарем философа Гоббса, живущего там в эмиграции. К 24 годам Петти вполне сложившийся человек, обладающий широкими знаниями, большой энергией, жизнерадостностью и личным обаянием.

Вернувшись в Англию, Петти скоро становится в Оксфорде, где он продолжает изучать медицину, и в Лондоне, с которым его связывает работа ради денег, видным членом группы молодых ученых. Эти люди сначала в шутку называли себя «невидимой коллегией», а вскоре после Реставрации создали Королевское общество – первую академию наук нового времени. Когда в 1650 г. Петти получил в Оксфордском университете степень доктора физики и стал профессором анатомии и вице-принципалом (нечто вроде проректора) одного из колледжей, «невидимая коллегия» стала собираться в его холостяцкой квартире, которую он снимал в доме аптекаря.

Политические взгляды этих ученых, в том числе и Петти, не были особенно радикальны. Но дух революции, которая тем временем привела к провозглашению республики (май 1649 г.), наложил свою печать на всю их деятельность. В науке