– Hello, my name is Ben. I…

Произошло чудо. Бен, словно волшебник, раздвинул границы зала. Он говорил и говорил. Неважно о чем. Это было вторично. Его шарм и энтузиазм буквально воспламенили зал. Раскрасневшиеся тетки подались вперед, смеялись каждой шутке, не сводя с оратора блестевших глаз. В воздухе вспыхивали искры. Меня словно заворожили. Бен был высок, строен. Идеально сидевший костюм из тонкой шерсти подчеркивал прекрасную фигуру. Светлые волосы чуть длиннее, чем принято в Советском Союзе, касались воротника белоснежной рубашки. Мужественное лицо с волевым подбородком, широкие прямые брови, тонкий нос. Так, должно быть, выглядели его предки, викинги. Мне хотелось, чтобы наши дети были на него похожи. Что я говорю? Я его совсем не знаю. Перерыв. Я сняла наушники, отключила микрофон, прижала ладони к горевшим щекам.

– Вот это мужик. Мне б такого, хоть на одну ночь, – хрипло засмеялась Светка. Меня передернуло. Даже представить страшно. Бен в постели с этой мымрой. Бррррр… – Покурим? – предложила Светка.

Я покачала головой. Зал опустел. Тетки, как загипнотизированные, двинулись вслед за Беном. Я схватилась за стакан, сделала несколько больших глотков. Руки мелко дрожали. Да что же это такое? Наваждение? Морок? После перерыва мне нужно было переводить. Переводить для него. Вопросы из зала. При одной мысли, что он слушает мой голос, меня бросило в жар. Я ерзала на стуле, как на раскаленных углях. Он, как назло, сел недалеко от нас. До меня доносился запах его парфюма. Я разглядывала светлый завиток на шее, мечтая коснуться его губами. Лекция окончена. Золушке пора домой. Я со скрипом натянула хрустальные… коричневые сапоги. Стиснула зубы, старалась не хромать.

– Ты домой? – прицепилась Светка.

Я кивнула. В проеме, прощаясь с благодарными слушательницами, маячила высокая фигура Бена. Тетки не торопились уходить, переминались с ноги на ногу, рассыпаясь в благодарностях. Я распрямила спину, высоко подняв голову, прошествовала мимо. Принцессы никогда не сдаются.

– Oh, thank you, great work, – Бен поймал меня в дверях, задержал в своей руке мою ладонь. «Ну, пригласи же меня куда-нибудь», – молила я про себя. Какие у него необыкновенные глаза. Цвета… цвета штормового моря. Хотелось погрузиться в них с головой. Они ласкали, обещали, манили. Но губы произнесли: «See you tomorrow».

– Ты идешь? – окликнула меня коллега.

Я похромала к метро. Ветер рвал полы плаща, дождь бросал в лицо потоки воды.

– И почему это он поблагодарил только тебя? Как будто я не переводила, – обиженно произнесла Светка.

Я была готова ее убить. Сколько там дают за убийство? Дождь смешивался со слезами. Не помню, как добралась до дома. Скинула мокрую одежду и бросилась на кровать, дав волю чувствам. Рыдания душили, я молотила кулаками по кровати, оплакивая свои разрушенные мечты, свою чужую жизнь.

– Доченька, что с тобой? – хлопотала вокруг мама. – Стоит ли так переживать из-за испорченной прически? «Если бы ты только знала, мама».

Всю ночь я не сомкнула глаз. Металась по постели, как в бреду, переходя от надежды к отчаянию. К утру поднялась температура. Меня бил озноб. Я ничего не сказала родителям.

– Доченька, на тебе лица нет, – всплеснула руками мама. – Поешь чего-нибудь.

Я решительно отказалась. Сильнее нарумянила щеки, чтобы скрыть бледность. Принцессы не сдаются. Я должна, должна его увидеть.

– Что с тобой? – спросила Светка. – Заболела?

Переводить я не могла, щеки пылали, зуб на зуб не попадал.

– Может, домой пойдешь? – великодушно предложила коллега.

Я покачала головой. Перед глазами все плыло. Я мужественно держалась.

– Чего сидишь? Все равно не работаешь, – недовольно пробурчала Светка. – Шла бы домой.

С трудом дождавшись перерыва, я подошла к Бену. С громко колотившимся сердцем сунула ему в руку накарябанный на клочке бумаги телефон. Не помню, как добралась до дома.

– Доченька, да ты вся горишь, – причитала мама. – Разве можно так относиться к своему здоровью?

Я отдалась родным рукам, нырнула в постель, забывшись горячечным сном. «Бен, Бен», – громко звала я, силясь догнать широкоплечую фигуру. Я рыдала, заламывала руки. Он не слышал. Продолжал идти, ни разу не обернувшись.

– Мама, мне никто не звонил? – обеспокоено спросила я, едва вынырнув из кошмара.

– Никто не звонил. А кто такой Бен? – поинтересовалась мама, протягивая градусник. – Ты все время звала какого-то Бена.

– Я его переводила, – смущенно пролепетала я.

– Понятно. Слава Богу, температура спала. Пойду, налью тебе еще чаю, – мама поднялась с постели.

– У меня этот чай скоро из ушей польется, – пожаловалась я.

Мама не услышала или сделала вид, что не услышала. Я места себе не находила, постоянно напрягала слух, боялась пропустить звонок. Аппарат стоял в прихожей.

– Не закрывай дверь, – попросила я маму.

– Так дует же, – удивилась она моей просьбе. – Странная ты какая-то.

Я ворочалась с боку на бок. Телевизор раздражал, мысли о Бене мешали сосредоточиться на книге. Наконец, я сдалась, отложила бесполезную книгу. Закрыла глаза, мечтая о нем. «Позвони, ну, позвони, пожалуйста, молю. Господи, сделай так, чтобы он позвонил», – шептала я. Меня разбудил телефонный звонок.

– Мама, кто там? – я привстала на постели.

– Соседка, лук просит, – крикнула мама из прихожей.

Надежда сменилась разочарованием. Он не позвонил. Ни на следующий день, ни через день. Через месяц я стала женой Виктора. Такой ненавязчивый, терпеливый Виктор отказался отложить свадьбу. Бледная, едва оправившаяся после болезни невеста и счастливый, пышущий здоровьем жених. «Терпится, слюбится», – словно мантру, повторяла я про себя.

На свадьбе Виктор перебрал.

– Хватит, – тянула я его за рукав.

– Я что, не могу напиться на собственной свадьбе? – пьяно произнес Виктор, хрипло рассмеявшись.

Гости кричали «горько», громко играла музыка, яркий свет слепил. Хотелось забиться в норку и забыться долгим сном. Желательно, вечным. Этот вечер никогда не кончится. Но вечер кончился. Гости проводили нас до машины. Долго кричали вслед.

Обшарпанное общежитие и чужой, незнакомый мужчина рядом.

– Нет, нет, – я отступала к кровати. – Пожалуйста, не надо.

Виктор приближался.

– Ты теперь моя жена, законная жена, – осклабился Виктор.

– Ты слишком много выпил, – защищалась я.

– Мне это не помешает, – засмеялся муж.

Он повалил меня на кровать, задрал подол, сорвал трусики. Я лежала, стиснув зубы, по щекам текли слезы. Слава Богу, все закончилось быстро. Виктор довольно крякнул, откатился и тут же захрапел. А я до утра глотала слезы. «Просто он много выпил», – успокаивала я себя. Но все повторилось и на следующую ночь и через ночь. Виктор думал только о себе, чувства партнерши его не интересовали. Я научилась лежать тихо, не шевелясь, представляя себя далеко от убогой комнатки и нелюбимого мужчины. Спасала работа. Я бралась за любую шабашку, лишь бы не идти «домой». Вспоминала ли я Бена? Иногда. Очень редко. Он представлялся плодом моего воспаленного воображения. Вскорости Виктор заговорил о ребенке. Ребенок. Может, ребенок примирит меня с реальностью? Лиза родилась летом. Чудесное время. Я спустилась с каблуков на грешную землю, оставила любимую работу. Теперь у меня были Виктор и Лиза, Лиза и Виктор и полное одиночество. Все дни проходили в стирке пеленок, готовке и уборке. Сна катастрофически не хватало. Зато не оставалось времени на мысли. Вечером я просто падала от усталости, засыпая на ходу.