Он спокойно выслушал мои предложения и даже утвердил контент план на месяц вперед без единой поправки или язвительного выпада. И даже поржал после того, как наш начальник службы безопасности раздобыл то самое видео с парковки клуба.

Правда после этого на меня напали всем скопом и уговаривали написать на тех подонков заявление в полицию.

Понимаю, что так будет правильно. Но не уверена, что готова окунаться в этот неприятный процесс.

К тому же судя по записям, Озёрский хорошенько отметелил этих сволочей. За что испытываю невероятную благодарность.

— Еще раз спасибо, Кирилл Александрович, что не прошли мимо, — произнесла тихо, когда шквал бурного восторга остальных коллег затих. Новый гендир едва заметно кивнул, но ничего не ответил. И почему мне кажется, что он смущается? Вряд ли он вообще способен на это.

Зато Валерия Леонидовна одобрительно погладила меня по плечу за мой порыв. Начальница и впрямь приняла свой уход с работы близко к сердцу. От образа суровой начальницы не осталось и следа. Сейчас она больше напоминает мамочку, которая собирается оставить детей без присмотра. Выглядит это очень трогательно.

Вчера Озёрский полдня героически терпел мое присутствие рядом, пока я делала снимки на телефон для соцсетей. Теперь я следую за ним словно тень. Поскольку специально позировать он категорически отказался, сошлись на том, что я буду просто ловить его в моменте. И получается, кстати, неплохо. Не зря лучшая подруга Вика годами бессовестно меня эксплуатирует и заставляет часами фотографировать ее, чтобы из тысячи снимков выбрать всего один.

Так что в свое резюме я спокойно могу добавить еще один пункт — инстаграмный фотограф.

Хотя, если быть совсем честной, то наверное качество снимков — это скорее заслуга модели. Надо признать Озёрский хорош, да и камера его любит. Мне даже обрабатывать ничего не приходится.

Не удивительно, что всего за неделю количество его подписчиков перевалило за сотню тысяч.

А под каждым постом все восторгаются его глубокими и мудрыми мыслями, даже не подозревая, что автор этих текстов я.

Конечно, хейтеров тоже полно, но их количество поубавилось после того, как во всех популярных пабликах опубликовали то видео с парковки. Теперь он для всех герой!

Вот вроде и понимаю, что справедливо, а все равно бесят эти восторженные визги и хвалебные оды в комментариях под фото, в ответ на сторисы, а в личке вообще творится сумасшествие.

Я уже устала банить девиц, присылающих ему свои фото в неглиже.

Да разбираться со всем этим приходится мне. Его аккаунт в полном моем распоряжении. И не без удовольствия пользуюсь этим, блокируя особо настойчивых фанаток, которых бесчисленное количество.

Теперь в моем телефоне сотни фотографий неандертальца. Руки то и дело сами тянутся к смартфону, бездумно листают галерею. Увеличиваю очередную фотографию и придирчиво вглядываюсь в изображение. Нет! Это не потому что мне нравится смотреть на его снимки!

А потому что… потому что… это моя работа. Это моя зона ответственности.

Да! Да! Именно так.

Мой заклятый враг пока не дает повода и все же каждый день я собираюсь на работу, как на поле битвы. Перед сном старательно собираю в кучу разные язвительные колкости, но пока ни одна из заготовленных фраз не пригодилась.

Я не обольщаюсь и расслабляться не тороплюсь. Скорее всего он, как настоящий хищник просто ждет подходящего момента, чтобы вгрызться в мою глотку.

Меня пробирает до мурашек каждый раз, когда ловлю на себе его задумчивый взгляд.

Наверняка представляет себе, как можно меня по-тихому прикончить и незаметно вынести мою маленькую тушку из офиса.

Этот пронзительный взгляд цепких карих глаз преследует меня даже во сне.

Противный внутренний голос вновь шепчет: «Поэтому ты так стараешься каждое утро! Хочешь, чтобы он видел в тебе привлекательную девушку, а не рыжее недоразумение».

Откуда вообще в моей голове такие мысли?

И тут же подсознание услужливо подкидывает воспоминание о том, как пару дней назад Озёрский проводил заинтересованным взглядом Олю, сотрудницу юридического отдела. И это странным образом меня задело.

Можно сколько угодно утверждать, что мне плевать, и все же вынуждена признать, что моя женская гордость получила под дых.

На меня он значит смотрит, как на насекомое и даже не думает скрывать своего презрения, а на других…

Эта мысль заставляет со злостью захлопнуть шкаф. Пойду в джинсах и новой рубашке. Не буду я из-за неандертальца бегать по вагонам метро в платье и на каблуках.

И все же выйдя из дома, опять вернулась, чтобы переобуться. Снимаю удобные белые конверсы, и надеваю туфельки на каблуке. Скорее всего пожалею, буду себя проклинать к концу дня, но зато ноги будут выглядеть длиннее и стройнее. Быстро заглядываю в зеркало, улыбаюсь своему отражению обворожительной улыбкой. Пошел он к черту, гораздо важнее, что я нравлюсь самой себе!

В холе бизнес-центра сталкиваюсь с Матвеем. При виде меня он озаряет помещение белоснежной улыбкой.

— Привет, рыжий кролик. Ну, что там насчет реванша? Мы так и не договорились.

— Не о чем договариваться. Не будет никакого реванша. Смирись.

— Это нечестно. Даже в боксе и других единоборствах чемпионы дают возможность соперникам отыграться.

— Какие они молодцы, — вздыхаю театрально, заходя в кабину. Нажимаю на кнопку, и двери почти закрываются, но в последний момент в проем встревает чья-то нога.

— Доброе утро, Кирилл Александрович, — бодро приветствует Матвей. Озерский входит в кабину и окидывает нас двоих ледяным взором. Меня даже изморозью пробирает. Поэтому все на что меня хватает это легкий кивок.

— Доброе, — произносит скупо, становясь спиной к нам.

— Хорошо, реванша ты не хочешь. Тогда давай просто сходим куда-нибудь? Обещаю вести себя прилично. И прежде, чем ты скажешь нет, предупреждаю — я буду настаивать на этом пока не согласишься. Так, что тебе проще самой сдаться, — Матвей говорит громко, даже не думая понизить голос.

Вот вроде коллега ничего такого предосудительного не делает, но я все равно покрываюсь стыдливым румянцем, и с трудом сдерживаю злостное пыхтение.

Вот же, идиот. Нашел время клеиться!

Хочу дать развернутый ответ, подробно и красочно объясняя почему ни за что не пойду на свидание с мажориком, но слова застревают в горле. Потому, что в отражении глянцевой поверхности кабины встречаюсь с требовательным и надменным взглядом Озёрского.

— Нет, — цежу сквозь зубы. — И хватит уже об этом.

К счастью, лифт наконец останавливается на этаже Матвея и он ни капли не смущаясь подмигивает мне и покидает кабину.

— Это мы еще посмотрим, — бросает мажорик