- Эмиль!

- Прости. Я хотел выговориться хоть где-то, вот дурак... Ты не спрашивал, кому я служу - и не спрашивай, Фьоре. В этом нет для тебя тайны - ты же ревностный слуга короля. Вот и я его слуга, дружок. Ты да я, да мы с тобой, верные его величеству королю Ивеллиону. Фьоре, я завидую твоей слепоте!

- Я близорук, но вроде еще не слеп... - удивленно похлопал глазами Фиор.

- Да ну? Знаешь, я несколько дней назад имел честь... о, великую честь! - оказаться учителем принца Араона.

- И что? - два кувшина вина, хоть къельское и считалось легким, не слишком-то способствовали пониманию намеков.

- Фьоре, у тебя есть нож?

- Кинжал есть, - Ларэ обшарил комнату взглядом. - Где-то тут есть...

- Возьми его и разрежь себе кожу на предплечье.

- Зачем, о Сотворившие?!

- Ну, можешь и не резать. Как скоро у тебя свернется кровь?

- Сразу, - в который уже раз за вечер Фиор пожал плечами. - Так нужно резать, или так поверишь?

- Поверю. В твоем происхождении я не сомневаюсь.

- А в чьем сомневаешься? - окончательно замороченный Фиор потряс головой.

Эмиль спрыгнул с подоконника, прошелся по комнате, недобрым взглядом покосился на дверь, потом сорвал со спинки кресла камизолу, которую скинул, когда полез в окно, набросил прямо на мокрую рубаху. Темно-зеленая ткань, намного темнее обычного для вассалов Алларэ лиственно-зеленого цвета, мгновенно промокла, пошла пятнами на плечах. Далорн взял кувшин, задумчиво встряхнул его, потом опрокинул над кружкой и огорченно посмотрел на жалкие капли, стекавшие с носика.

- Еще вина? - спросил Фиор.

- К морскому змею в задницу вино... Скажи, Фьоре, нас может кто-то услышать?

- Нет, если ты не будешь кричать во всю глотку. Слуги слишком далеко. Можешь поверить, я хорошо слышу.

- Верю, - кивнул Эмиль. - Так вот... я уже говорил, что недавно имел великую честь оказаться учителем принца Араона. До того мы фехтовали. Я оцарапал ему руку, вот здесь, - приятель похлопал себя на ладонь выше запястья. Это было в самом начале. И, знаешь, кровь не свернулась до конца поединка, а я гонял его долго... И еще - он здорово запыхался под конец.

Фиор очень, очень долго соображал, что именно сказал ему Далорн.

- Принц еще молод... - развел он наконец руками. - Молод и не слишком здоров.

- Фьоре, - очень терпеливо сказал Эмиль. - Ты коленки в детстве разбивал?

- Ну да.

- И долго они у тебя кровоточили?

- Да нет...

- Фьоре, ты не хочешь меня понимать?

- Хочу. Но у меня не получается. Да что ты хочешь сказать-то?!

Эмиль еще раз прошелся по комнате, сорвал промокшую камизолу и швырнул ее к камину, потом потеребил на груди рубаху, но снимать не стал. Он отбил кончиками пальцев по краю стола какой-то модный мотивчик, посвистел, пощелкал по пузатому боку кувшина. Ларэ сквозь полусон следил за всей этой суетой, недоумевая, что случилось с Эмилем. Приятель всегда был спокоен, как мороженая рыба, или уж, по крайней мере, умел притворяться таковой. Сейчас же ему словно занозу в пятку загнали, если не уподобляться мещанам, вспоминающим в таких случаях шило и седалище. Неужто приучился в своей Оганде к какому-нибудь ядовитому снадобью?

- Фьоре, я сильно сомневаюсь, что Араон - сын своего отца.

4. Убли - Собра - Брулен - Эллона

Путь, на который, по прикидкам Саннио, должно было уйти не меньше полутора десятков дней, путешественники одолели за девять. На исходе девятого дня они достигли Убли, крупного портового города в герцогстве Алларэ. Отсюда уже рукой подать было до острова Грив, на котором располагался замок Гоэллон, летняя резиденция герцогов.

Город стоял на обрывистом скалистом берегу. Береговая линия была причудливо изрезана, и среди многих заливов нашлось место и для рыбацкого порта, и для торгового, а чуть дальше на восток стояли на рейде военные корабли Алларэ, скорее дань памяти прошлого, чем необходимости. Весь восточный берег Предельного океана, от северной до южной пустыни, давно и безраздельно принадлежал Собране.

Убли показался Саннио сборищем разномастных городков. Одни карабкались на скалы, другие прижимались к их подножью. Паутина дорог, и широких, и плохоньких, соединяла все эти части города. Кое-куда можно было добраться только пешком, и повсюду сновали дюжие носильщики. Некоторые дома нависали над обрывом так, что родившийся и выросший на равнинах южной части Эллоны и Сеории Саннио поминутно ежился. В вечерних сумерках казалось, что постройки ублийцев вот-вот обрушатся именно ему на голову.

В одно из таких птичьих гнезд над пропастью и притащил Саннио герцог. Юноша заподозрил, что сам напросился на подобную участь: рассматривая окрестности, он то и дело с подозрением и опаской поглядывал наверх. Двухэтажный дом из светлого зернистого камня не походил на обычный трактир. Здесь было слишком тихо, а в просторной зале внизу не было постояльцев, хотя поздние сумерки - самое подходящее время для ужина.

Снаружи дом был увит незнакомым секретарю растением, похожим на дикий виноград, но листья у него были мелкими, темно-зелеными с багровым отливом и очень жесткими. Предприимчивые побеги обвивали ставни и проникали внутрь через решетки на окнах. Стеклом или слюдой здесь оконные проемы не прикрывали, Саннио не знал, почему и спросил об этом у герцога. За время поездки он понял, что Гоэллон любит отвечать на подобные вопросы. Ему нравилось пичкать секретаря знаниями о быте разных земель Собраны, о травах и целебных настоях, о породах лошадей и сортах пряностей и еще о многих других мелочах. Юношу это искренне восхищало. Читать в дороге никакой возможности не было, но скучать ему не приходилось.

Чаще спрашивал сам Саннио, и герцог подробно отвечал, а порой и у господина возникало желание просветить секретаря насчет чего-то, встретившегося в пути. Это всегда случалось неожиданно. Герцог вдруг заговаривал с юношей, объяснял все, что тому следовало знать и вновь надолго замолкал. Предсказать, когда и о чем он