напоминавшее солому, пропустило через себя багровый отблеск и окрасилось в редкий золотисто-оранжевый оттенок, который можно увидеть лишь на рассвете в середине зимы, и то - далеко на севере, там, где вырос этот виноград. Там, где ветер гонит из Предельной северной пустыни стада тяжелых туч. Сквозь редкие просветы между мохнатыми тушами порой видно золото луга...

- И ты по-прежнему пьешь свою кислятину, - кивнул Эмиль. - Как всегда. А нынче пить вино из Къелы несколько непатриотично, не находишь?

- Къела - наша земля, - Фиор пожал плечами.

- Да-да, а граф Къела вовсе не изменник...

- Я не отвечаю за решения отца, - Фиор уставился на свой бокал, потом вскинул голову и поставил его на широкий поручень кресла. - И я не желаю слышать все, что ты мне сейчас скажешь. Эмиль, за последние две седмицы я выслушал четверых, говоривших одно и то же. И я не хочу слушать пятого...

- И не хочешь писать о нем Агайрону.

- Обычно я пишу не ему...

- О да, как я помню, ты предпочитаешь другую партию. Да, Фьоре?

- Эмиль... Партии, интриги, заговоры... ты за этим ко мне приехал? - Фиор поднялся, едва не смахнув рукавом бокал, дошел до камина и принялся ворошить угли.

Потом он повернул голову к развалившемуся в своем кресле приятелю. Тот пренебрег предложенным бокалом, предпочитая пить вино так, как это делало три четверти жителей Собраны, от крестьян до королей: подогретым и из глиняных кружек. С момента их последней встречи с Эмилем прошло три года. В тот раз они виделись только мельком, у Далорна нашлось лишь несколько часов, чтобы заехать в королевское поместье по дороге в Брулен. За эти три года друг вовсе не изменился. По-прежнему выглядел мальчишкой лет девятнадцати, хотя ему было почти на десять лет больше. И, как и раньше, сеял беспокойство вокруг себя, хотя сам оставался спокойным.

- Эмиль, ты еще помнишь, кто я? Я - не королевский советник, не казначей и не первый министр. Я - управляющий Энора.

- И сын короля. Старший сын.

- И бастард.

- Признанный бастард, - кивнул Эмиль. - Правда, в четырнадцать лет...

- Именно поэтому, - Фиор встал, - именно поэтому я не собираюсь выслушивать ничего из того, что ты можешь рассказать, предложить и предположить. Эмиль, довольно. Я никогда не пойду против отца.

- Но тебе хочется. Иначе ты бы не начал бить копытом...

- Эмиль!!!

- Я задел твою честь? Хочешь нарушить королевский эдикт? - расхохотался Далорн. - В самом деле, давай выйдем во двор!

- Уже темно. И ты пьян.

- Неужто у тебя не найдется пары факелов? И - помилуй, мне приходилось драться всерьез, выпив впятеро больше, чем этот несчастный кувшин...

- Нет, Эмиль. Завтра.

- Я тебя не понимаю, Фьоре. Тебе не душно?

- Нет, - пожал плечами Фиор.

- Странно. А мне душно. Мне душно с того дня, как я вернулся в Собрану. Мне уже третью девятину душно, Фьоре. Мне душно в этом городе, мне душно в этой стране. Она сходит с ума, Фьоре. Король сходит с ума, и страна сходит с ума. Здесь нечем дышать, здесь весь воздух пропитался безумием... - Эмиль рванул шнуровку камизолы. - Я здесь задыхаюсь...

- Мне открыть окно? - спросил Фиор, неловко улыбаясь, потом отцовским жестом потер переносицу. - Ты уже три девятины здесь?

- Две и четыре седмицы.

- Видимо, ты был очень занят все это время.

- О, да. Протирал диваны у Мио и подпирал стены в Белой приемной.

- Ну что ж...

- Фьоре, я тебя умоляю! Хоть ты меня не мучай! Ты же знаешь, что, будь моя воля...

- Знаю, - кивнул Ларэ. - Теперь ты понимаешь, как я чувствую себя, когда ты начинаешь...

- Спасибо за урок, дружок, - недобро улыбнулся Эмиль. - Только этого мне сейчас и не хватало!

- Могу ответить тебе тем же.

- Дурные нынче времена, Фьоре, не находишь?

- Если ты, - Фиор с улыбкой прищурился, - cейчас скажешь что-нибудь про черное небо, чужих тварей и сдвинувшуюся с места гору, я, я... Я просто не знаю, что с тобой сделаю!

- Нет, не скажу. Кстати, ты забыл четвертое условие пророчества. Все тайное, которое должно стать явным. А мне, на самом деле, весьма интересно, кто раскопал эту пыльную ветошь, и почему о ней шепчутся в каждом закоулке. И еще интереснее мне, кто же такой - истинный владыка. Твои версии, Фьоре?

- В Собране есть истинный владыка. А у него есть наследники. По-моему, все эти пророчества - именно ветошь, именно пыльная.

- Фьоре, - Эмиль вскинул голову и уставился на собеседника. - А ты никогда не думал о том, что речь идет не о Собране?

- А о чем? - растерялся Фиор.

- Мир не ограничивается нашей родиной, дружок. Есть и другие страны. Могу тебя в этом заверить, я там бывал. Может быть, речь идет о всем живом мире?

- Тогда все это и вовсе глупость. Сотворившие есть и будут, какой еще истинный владыка?

- Вот уж не знаю. Вели подать еще вина, коли не хочешь фехтовать...

Поздней ночью, когда оба были уже здорово пьяны, Эмиль все же распахнул окно и высунулся до пояса под мелкую морось. Фиор смотрел на него, не слишком хорошо понимая, что творится с приятелем. Тот был взбудоражен, словно пил не лучшее керторское вино, а настойку хвойника. Мокрые волосы облепили покрасневшее лицо, глаза лихорадочно блестели, и дышал он тяжело, словно и впрямь задыхался в духоте, несмотря на настежь раскрытое окно, откуда тянуло холодом. Так напился? Да нет, глупости, Далорн мог выпить и втрое больше, не теряя контроля над собой; были времена, когда Фиор мог это увидеть воочию.

- Эмиль, у тебя жар, наверное. Иди в постель, я пришлю лекаря.

- Да здоров я... - отмахнулся приятель. - Просто тошно мне.

- Эмиль... Я никогда не спрашивал, кому ты служишь, что делаешь. Но мне кажется, у тебя какая-то беда.

- У меня? -