— А выглядит как склад, — отрезал Огнев. — Видел я вашу «комнату», какой досуг там провести можно? По виду — туда снесли все, что плохо лежит, чтобы с глаз долой убрать.

Тимофей Иванович не знал, что ответить на это. Ведь это правда. Только снесли туда «все, что плохо лежит» специально перед приездом Огнева, чтобы расчистить другие помещения. Кто же знал, что он туда сунется?

— Доску почета — на проходную, — распорядился парень. — Чтобы люди, приходя на работу, видели ее каждый день. И не забывайте ее обновлять раз в месяц.

Баженов постарался незаметно выдохнуть. Раз уж начали отдавать приказы, об их выполнении обязательно спросят. Но с другой стороны — сейчас его с поста никто не погонит, иначе бы не приказывали.

— Директор у вас не в партии — почему?

— Так не хочет, — беспомощно развел руками парторг. — Но ведь это дело добровольное, разве не так?

— Так-то так, — согласился с ним проверяющий, — но опять же ваша задача — убедить людей вступать в партию. Чтобы это было почетно, а исключение из нее воспринималось как строгое и серьезное наказание. К тому же возвращаемся к вопросу построения коммунизма. Вот как люди будут видеть в этом что-то хорошее, если их начальник отказывается вступать в партию? Народ ведь как думает: если начальник что-то себе приобрел, или куда-то вступил — то это что-то хорошее, либо выгоду приносящее, либо статус. А раз не вступает, то ничего положительного в этом и нет. Понимаете мою мысль?

Баженов закивал, мысленно проклиная упрямого старика, которому он уже раз двадцать предлагал членство и поручительство.

Разнос продолжался еще полчаса, заставив парторга вспотеть как мышь, но по итогу с поста его не сняли. А ведь он слышал, что бывало и такое!

— Вернусь через месяц, — пообещал напоследок Огнев. — Посмотрим, что у вас поменяется.

После ухода парня, Тимофей Иванович обессиленно, словно пробежал марафон, плюхнулся на свой стул. Дрожащей рукой вытер пот и посмотрел на стоящую в дверях помощницу. Что там Огнев говорил? «Начинать надо с себя?»

— Дарья, я приглашаю вас в ресторан. Сегодня.

Та покраснела и уточнила.

— Вы уверены, Тимофей Иванович? Сами ведь слышали, что товарищ говорил…

— Слышал. А потому, буду делать вам предложение!

* * *

Покинув завод, я дошел до машины и сел на заднее сидение, тут же ослабив галстук.

— На новый химкобинат поехали, Михалыч, — сказал я водителю.

— С ветерком, Сергей Федорович?

— Нет, не нужно гонок.

Тот не ответил, но гнать не стал, спокойно тронувшись с места.

Прикрыв глаза, я мысленно прокрутил весь разговор, что прошел только что. И невольно хмыкнул. Это сейчас, спустя три месяца постоянных проверок, я стал столь наглым и уверенным. Костюм вот себе заказал хороший, личного водителя с машиной попросил. И ведь дали! А когда только начинал, все было по-другому.

На первом же заводе, куда я прибыл с проверкой, меня не восприняли всерьез. Их директор тогда даже не показался, а парторг смотрел на меня снисходительно. Как же! Ведь он член партии аж с двадцать третьего года! Весь разговор тогда он повернул так, что не он мне отвечал на мои вопросы, а я ему. Если бы не Савинков, который был ко мне приставлен на первых порах товарищем Сталиным, далеко не факт, что вообще бы со мной разговаривали. Ну, не как с проверяющим уж точно.

Вторая «проверка» прошла почти также. А потом меня вызвал к себе Иосиф Виссарионович и устроил форменный разнос — почему это я веду себя столь неуверенно, с чего не спрашиваю с парторгов как положено и так далее. Короче, Савинков походу меня тогда «сдал». Или изначально был приставлен ко мне с задачей оценить, как я поведу себя в роли проверяющего. И скорее всего второе. Потому что через месяц, когда я стал в разы уверенней себя вести и с порога показывал, кто будет задавать вопросы, а кто отвечать, у него как-то быстро нашлись и иные дела.

Мда. Каким «зеленым» я тогда был. И как все поменялось всего за три месяца!

После первых «рейдов» я вспомнил, что «встречают по одежке» и тогда-то и пошел к портному. Заказал себе хороший костюм, сменил обувь, галстук вот теперь цепляю на себя. А еще через десяток поездок ко мне пришло понимание, что проверяющий, который приехал на такси или автобусе, и тот же проверяющий, но заявившийся на служебном автомобиле — это не одно и то же.

Еще одной моей привычкой в таких наездах на предприятия стал опрос рабочих перед тем, как зайти к парторгу. Поначалу, как я надел новый костюм, думал, что это их будет отпугивать. Но оказалось все наоборот. Отношение у работяг стало более уважительным, а желание пожаловаться на произвол руководства увеличилось. Во мне перестали видеть залетного паренька, вместо этого став воспринимать как серьезного и с полномочиями молодого человека.

Еще легче стало работать через два месяца, когда обо мне уже пошла молва по всем заводам. Еще бы ей не пойти! Я хоть в дела самих предприятий сильно не вникал, это больше по части парторгов — смотреть не только за моральным обликом рабочих и дисциплиной, но и выполнением плана и отсутствием воровства. Но когда по моим докладам сменялись те самые парторги, а новые «наводили шороху», после чего не редко шла смена и руководства завода, а там и статьи заводились уголовные — такое мимо директоров пройти никак не могло. И ведь почти в каждом случае за дело, а не по политическим причинам, как до этого «прошел косой» Ягода!

Рыба гниет с головы — истину этой поговорки я ощутил в полной мере за это время. Там, где парторг выполнял свои обязанности в полном объеме или хотя бы не манкировал ими, и воровства было меньше, и брака, да и с трудовой дисциплиной проблем не заметно. В противном случае… такому парторгу везло, если директор оказывался толковым. Но как правило, толковые директора с безалаберными парторгами не уживались.

Еще одним побочным явлением моей деятельности стал вал почтовых писем на мое имя в Кремль. Вот уж не ожидал, сколько доносов может настрочить наш народ на «любимое начальство»! Андрей чуть не тонул в них. Зато мне в какой-то степени это облегчало работу. Наряду с опросом рабочих, перед каждой поездкой я просил его сделать «подборку жалоб»,