глубокий вдох. Ее мышцы напряжены сильнее, чем я ожидал, настолько, что мне приходится стиснуть зубы и преодолевать сопротивление ее тела. Она ерзает в моих объятиях, ее плечи опускаются, голова прижимается к холодной земле. Каждый дюйм ее тела натянут, как тетива лука. Возможно, ее давно никто не трахал. По крайней мере, она перестала сопротивляться. Если бы только ее тело впустило меня. Как бы сильно мне этого ни хотелось, я замедляю движение и ввожу член чуть глубже, а затем снова вынимаю.

Замечаю, что она слегка подается вперед, как будто хочет убежать. Я лишь улыбаюсь. Теперь, когда она в моей темной паутине, ей от меня не сбежать. Чтобы зафиксировать ее, просовываю руку ей под живот и крепко удерживаю на месте.

— На этот раз не вырвешься. Теперь моя очередь.

— Ты не… Я не могу… — слова переходят в тихие всхлипывания. — Подожди… ты слишком большой. Ты сделаешь мне больно.

Мне говорили об этом пару раз, но в большинстве случаев боль, которая приходит вместе с удовольствием от растягивания, уходит на задний план после того, как я пару раз толкнусь. Здесь все иначе. Нет, чем глубже я погружаюсь в нее, тем более дикой она становится. Ее пальцы впиваются в землю, как будто ей нужно освободиться, иначе она может умереть. Не знаю, оскорбляться мне или радоваться, что она боится моего члена больше, чем меня.

— Шшшш. Все в порядке, ты можешь принять меня. Черт возьми, ты уже это делаешь. Не так ли? Твоя тугая киска, возможно, и не может принять меня целиком, но она прекрасно растягивается вокруг моего члена. Блядь. Не волнуйся, детка, ты растянешься, даже если мне придется тебя заставить, — шепчу я ей на ухо, когда подаюсь вперед. По спине пробегают мурашки удовольствия. Судя по тому, как ее тело продолжает сопротивляться, отталкивая меня, уверен, что ее никогда не трахал мужчина с членом такого размера, как мой. Это объясняет ее желание вылезти из кожи вон и сбежать. Но это неважно. Ее тело привыкнет, и когда это произойдет, она будет умолять меня войти в нее.

— Черт, твоя киска душит мой член. — Стону я. В воздухе раздается тихое шипение, и она подается вперед, словно пытаясь вырваться, но я крепко держу ее, заставляя принять каждый дюйм моего члена.

— Теперь, когда ты разбудила зверя, цветочек, от него никуда не деться.

Сердце бешено колотится в груди. Член сжимается так сильно, что ее киска кажется девственной. Черт возьми, такая тугая и влажная. Проклятье. Хочу врезаться в нее снова и снова, погружая пальцы в ее кремовую плоть, помечая ее, делая своей, но вместо этого я останавливаюсь. Высвобождаюсь от объятий и смотрю вниз на ее нежные складочки.

У меня перехватывает дыхание. В тусклом лунном свете замечаю красный блеск, покрывающий мой член, внутреннюю поверхность ее бедер и киску.

Кровь. Девственная кровь.

Меня охватывает глубокая первобытная потребность владеть каждым дюймом ее тела и предъявлять права на него. Мозг даже не успевает осознать, что я делаю. Жестче, чем планировалось, хватаю ее за бедра и притягиваю ее прелестную киску к своему рту.

Она издает визг, но не пытается остановить меня, когда я зарываюсь лицом между ее ног и пирую ею. Я вылизываю ее киску сверху донизу, пробуя на вкус сладкую жертву, которую она принесла. На языке ощущается медный привкус крови, и я жадно впиваюсь в нее, желая большего. Другие мужчины могут счесть это пугающим или отвратительным, но я не боюсь небольшого количества крови. Несколько раз провожу языком по ее клитору, прежде чем обхватить его губами и пососать. Все ее тело содрогается, и я понимаю, что она именно там, где я хочу, когда она приподнимает бедра, пытаясь трахнуть себя моим языком.

Глубже, ей нужно больше. Я знаю это, но хочу, чтобы к тому моменту, как снова войду в нее, она истекала кровью. Обхватив губами бутон, посасываю сильнее и одновременно двигаю языком, стараясь давить чуть сильнее, пока она не кончит.

— О, Господь, — стонет она в ночной воздух.

— Не Господь, цветочек, просто Дрю, — рычу в ее складочки. Черт, она такая божественная на вкус. Я мог бы сидеть здесь весь день и ласкать ее киску, но мне нужно больше. Если не удовлетворю зверя, то не исключено, что не сломаю ее прежде, чем получу возможность увидеть, из чего она сделана. Подавив растущее во мне первобытное желание, с трудом сглатываю и приподнимаю ее, чтобы она снова прижалась спиной к моей груди. Я притягиваю ее с осторожностью, словно она из стекла.

Касаясь носом ее шеи, говорю:

— Кажется, ты забыла мне кое-что сказать.

— Я ничего не забыла тебе сказать. У меня просто не было такой возможности.

То, как дрожит ее голос, напоминает мне, что под нахальным фасадом скрывается что-то мягкое и чувственное, и мне нужно быть осторожным, чтобы не порвать ее нежные лепестки.

— Ложь. Ты могла сказать мне об этом в любой момент. Просто, думаю, ты хотела, чтобы я выяснил это сам, но это нормально, потому что ты даже не представляешь, как мне приятно быть твоим первым, знать, что я единственный мужчина, который был глубоко внутри тебя. Единственный мужчина, который смог трахнуть тебя и завладеть твоей дырочкой. Твоя девственная киска на вкус такая же сладкая, как и на ощупь.

Тихие всхлипы наполняют воздух, и я ослабляю крепкую хватку, проводя кончиками пальцев по ее телу. Нежная, кремовая, гладкая кожа.

Идеальный холст для моей ярости и разрушения. Опускаясь ниже, я касаюсь ее входа и легко погружаю в нее один палец.

Она такая влажная и готовая, что решаю сразу же добавить второй палец. Она тугая, но скоро примет мой член сюда же, так что это не имеет значения. Я содрогаюсь от ощущения, как ее тугая киска выжимает жизнь из моих пальцев. Слышу каждый всхлип и сопение, но также слышу учащенное дыхание. Чувствую, как ее тело постепенно напрягается, как влага стекает по моей руке на землю. Черт, может, она и напугана, растеряна, но не говорит "нет". Она не пытается меня остановить. Не то чтобы я ей позволил бы.

— Шшш. Все в порядке. Знаю, это может показаться