— Сука! Сука!

Кажется, вторая граната задела кого-то из своих. Но крики почти сразу перекрыли автоматные очереди. Шум выстрелов, рикошет, въедливый запах кирпичного крошева, пороховой дым — всё это злило. Я заорал и короткими начал бить по тем, кто поднимался по лестнице. Сменил магазин и продолжил стрелять. Снова сменил, снова продолжил. С той стороны тоже орали и продолжали лезть. Мои пули с лёгкостью находили тела, и в какофонии общего грохота я без труда различал их похожие на поцелуй звуки: чмоки-чмоки-хэппи-энд. Не звуки — музыка для души. Меня она радовала, и я стрелял, стрелял, стрелял!

Но долго такой концерт продолжаться не мог. Минута — и уже только плач раненых и ругательства выживших. Я прошёлся взглядом по завалившим лестницу телам. Шесть, семь, может быть, восемь. Мужик с седой бородёнкой лежал на межлестничной площадке, прижимал руки к животу и смотрел на меня. Губы шевелились, он силился сказать что-то.

Я поднял винтовку надавил спуск. Сухой щелчок — пусто. Медленно на показухе сбросил магазин, вставил новый. Мужик перестал шептать, ждал моего выстрела. Дождался. И тут же закричала Голикова:

— Раненых не трогай. Мразь! Сама! Слышишь? Сама из-под тебя табуретку выбью!

— Выбьешь, выбьешь, — кивнул я, продолжая оглядывать тела.

Может это и неправильно добивать раненых, но как по-другому? Отвернёшься, а он дотянется до автомата и всадит очередь тебе в спину. Голикова полная дура, если не понимает этого.

Я проверил БК. В остатке два магазина. Ещё одну атаку отобью… наверное. А потом только в рукопашку. Подарочный нож от Олова Алиса мне вернула, спасибо, но с ним одним много не навоюешь.

В люке возникла рожа Коптича.

— Дон, забирайся.

Ну слава богу. Одним прыжком я подскочил к лесенке и хватаясь за перекладины полез вверх. Голикова услышала.

— Эй, ты чего там? Куда?

По ступеням застучали ботинки. Я уцепился за край люка, подтянулся и рывком перебросил тело на крышу. Коптич, ухмыляясь, бросил вниз связку динамитных шашек, схватил меня за руку и крикнул:

— Валим!

Я успел сделать три шага. Внутри бабахнуло, из раскрытого люка вырвался сноп чёрного дыма. Плиты под ногами встряхнуло, я споткнулся, упал на колени. Поднялся, побежал, и…

В десятке метров от меня в небо рвался воздушный шар: чёрный, как ночь, и громадный, словно полная луна. Алиса сидела в корзине, колдовала над горелкой. Это её гудение я слышал перед атакой охотников.

Вот, значит, на чём мы доберёмся до Загона. Неожиданно. Никогда мне не доводилось летать на подобном, даже не предполагал, что такое здесь водится. Я остановился, замер. Коптич толкнул в спину:

— В корзину, Дон!

Всё ещё находясь в состоянии прострации я перелез через бортик. На дне свернувшись клубком сидел Хрюша и смотрел на мир круглыми глазами. Наверняка он уже раз двадцать пожалел, что ввязался в эту авантюру. Он крестился, облизывал губы, но хорошо хоть не визжал. Коптич залез за мной следом, начал подвязывать какие-то верёвки. Корзина вздрогнула, Алиса выключила горелку, закричала:

— Папа, быстрей!

В корзину запрыгнул Гук, за ним Мёрзлый.

— Доча, жги!

Снова зашумела горелка, выбрасывая в глубину купола длинную струю пламени. Хрюша сжал виски ладонями, заскулил, Коптич захохотал. А я ощутил опасность. Из люка выпросталась голова, плечи, появился автомат. Подсвеченные огнём, мы были хорошей мишенью. Я вскинул винтовку, но Гук оказался проворней. В его глазах блеснуло серебро. Он сделал только один выстрел, голова охотника исчезла. Зная о снайперских способностях крёстного, можно не сомневаться, что попал. Это охладит пыл остальных, хотя вряд ли надолго.

Шар дёрнулся, корзину поволокло по крыше. Меня бросило на Коптича, Хрюша заверещал. Мы вповалку увалились друг на друга и только Алисе как-то удавалось не падать, одновременно удерживая рычаги огневого клапана.

Мёрзлый замотал головой:

— Тяжело. Не поднимемся, — и полез через борт.

— Папа, не смей! Поднимемся! — прокричала Алиса. Лицо её напряглось, рот приоткрылся в оскале.

С трудом, но шар оторвался от крыши. Корзина дёрнулась, я схватился за стропы, Хрюша перестал верещать и задышал отрывисто и часто.

Шар приподнялся на метр и, продолжая медленно набирать высоту, поплыл в сторону Загона. Показались акации, парковка. Охотников не было, а вот чуть дальше, у троллейбуса, сидел на корточках лизун. Он похлопывал ладошками по асфальту и смотрел на нас. Столкнувшись со мной глазами, послал образ: мчащийся сквозь пургу поезд. Видение было настолько явным, что я услышал стук колёс и долгий протяжный гудок: ту-у-у-у-у-у-у-у-у…

Понять его аллегорию и ответить времени не было. На крышу выбрался охотник, за ним второй. Гук выстрелил, охотники заметались, но крыша была абсолютно плоская, спрятаться негде. Прыгнуть назад не получилось, из люка выбирался третий. Замигали вспышки ответных выстрелов. Мёрзлый зашипел, хватаясь за бедро.

— Папа! — гнусаво заревела Алиса.

— Нормально, не отвлекайся. Высоко не взлетай, котёнок, держи уровень.

Он расшнуровал ботинок, сложил шнурок вдвое и перетянул ногу. Увидел, что я смотрю на него, кивнул, указывая на расплывающиеся в сумерках контуры универсама.

— Туда, Дон, туда.

Я вскинул винтовку, поймал в коллиматор люк. Движения на крыше не было, только два тела лежали поперёк друг друга. Гук легко угомонил обоих, и желающих повторить их судьбу больше не находилось. Зато оживился охотничий чат.

Третий: Проект, они уходят, уходят…

Проект: как?

Третий: по воздуху! У них аэростат! Слышите?

На парковку выбегали люди, стреляли, но отыскать на чёрном небе чёрный шар та ещё забота. Алиса погасила горелку, Гук тронул меня за плечо и приложил палец к губам, чтоб не вздумал стрелять в ответ.

Проект: Голикова, в какую сторону движется аэростат?

Третий: не скажу точно. На Полынник или к Депо. Чёрт их разберёт в этой темноте.

Универсам постепенно затерялся среди деревьев и сумерек. Выстрелы стихли, лишь изредка кто-то из охотников посылал в небо очередь, отмеченную огненными вкраплениями трассеров. Шар летел со скоростью километров пятнадцать, медленно и неуклонно снижаясь. Шесть человек слишком непосильная для него ноша. Когда мы опустились настолько, что дно корзины коснулось крыши, Алиса наконец-то осмелилась включить горелку. Струя пламени осветила купол изнутри, и я невольно вжал голову в плечи, ожидая очередной порции выстрелов. Но видимо, мы отлетели достаточно далеко, чтобы охотники могли разглядеть огненную вспышку.

Другая проблема — шум. Чем ближе мы подлетали к Загону, тем актуальнее она становилась. Горелка ревела как обозлённый бык, а ночь только усиливала звуки. Это предупредит охрану. Волей не волей они начнут искать